Молодинская битва. Куликово поле Грозного Царя

Митрополит Макарий не велел зажигать все свечи. Яркий свет не союзник доверительной беседы. Он ждал гостя высокого, но высокого пока только родом своим, а по летам малым совсем ещё несмышлёного, да и безвластного. Он ждал отрока Иоанна, сына вот уж более десять лет отошедшего в мир иной государя великого Василия Третьего.

Чудову монастырю должно было явить новое чудо, должно было его, митрополита Макария, устами наставить юного отрока на Божие послушание и Государево служение.

Державный отрок Иоанн сам пожелал видеть митрополита, но не в царских палатах, где он вовсе не хозяин, а в монастыре.

Чудов монастырь… Он назван в честь Чуда Архангела Михаила в Хонех, в греческом городе, прежде носившем название Колоссы. Именно там была, по преданиям, основана Апостолами Христа первая христианская община и возведён храм, посвящённый архангелу Михаилу. Враги общины замыслили снести храм, направив на него две горные реки, соединённые в один мощный поток. Но строитель и основатель храма Архипп встал на молитву к Архангелу Михаилу, и Архангел ударом своего жезла проломил в горе расселину, куда и повернули потоки воды. Тогда-то город Колоссы и получил название Хоны, то есть расселина.

Легенда о спасении, дарованном архангелом Михаилом, распространилось и на Земле Русской. По одному из преданий, описанном в Волоколамском патерике, город Новгород был спасён в 1239 году от полчищ хана Батыя Пресвятой Богородицей явлением архистратига Михаила. Ордынцы по завету Чингисхана чтили православных святых и не перечили их воле, а потому Батый оставил в покое Новгород, а подойдя затем к Киеву и увидев на вратах его фреску с изображением Архангела Михаила, воскликнул: «Сей ми възбрани поити на Великий Новъгородъ».

В честь этих событий и был основан в 1365 году в Московском Кремле митрополитом Алексием кафедральный мужской монастырь, соборный храм которого посвящён Чуду святого Архистратига Михаила в Хонех.

Скрипнула дверь в трапезную. С робостью вошёл державный отрок Иоанн, худощавый, скромный с виду, но с глазами цепкими, внимательными, с взглядом пронзительным. Лицо доброе, открытое, располагающее своим видом. Вошёл же с робостью, потому как не ведал он иного поведения, несмотря на своё царское звание. Сиротская доля сгибала его и нужно было спешить, чтобы не дать согнуть окончательно. Ведал митрополит Макарий, как относятся к Иоанну самозваные опекуны Шуйские, ведал, что на заседаниях думы боярской, да приёмах дипломатических шапку ломают и спину перед ним гнут, а как воротятся в палаты царские, то сами там цари самозваные, а он, законный государь, никто, и отношение к нему хуже, чем к холопу безродному.

Трудное это дело сотворить властного государя из сироты, униженного и постоянно оскорбляемого самозванцами. Где искать защиты? Только у Бога искать и искать через того, кто призван исполнять Его Святую Волю на Земле. То есть, через него, митрополита Московского. Да ведь пошатнулась вера у тех, кто к власти рвался путём измен и предательств, и кто, получив эту власть, не желал её отдавать, презрев не только веру саму, но честь и совесть.

Что противопоставить власти, обладающей силой реальной? Силу Слова Божьего? Но это Слово подействовать может только на того, кто Слово это услышать способен. А коли нет? Перегнёшь палку и окажешься либо в земле сырой, либо в отдалённом монастыре. Ни того не другого не боялся митрополит, но он, воспитанный в обители самым Иосифом Волоцким основанной – в Иосифо-Волоколамском Успенском монастыре, – мыслил не о собственной жизни, он мыслил о судьбе государства Московского, а святые молитвы открывали ему то, что заповедано в жизни этой земной. Открывали то, что, если не вложит он боевой дух и твёрдость в душу отрока державного, большие беды обрушатся на Землю Русскую и без того уж претерпевшую немало горя и страданий.

Поклонился отрок Иоанн, и не повелительно слово молвил, а, скорее, просительно:

– Говорить с тобой хочу, отче Макарий.

Скорее вопрос, нежели требование.

– Слушаю, государь, Иоанн Васильевич, слушаю, – митрополит склонил голову в поклоне, стремясь хоть этим показать, что не с простым отроком говорит, причём показать уважение к титулу государеву не прилюдно, а наедине, чего не делали опекуны самозваные.

Отрок посмотрел пристально. Повторил более уверенно:

– Говорить хочу о доле своей сиротской и о служении царском. Почто это опекуны мои на людях почитают меня как государя, а в палатах царских ведут себя, как со своим подданным, как с холопом безродным. Кто я?

– Ты – государь! Государь, как отец твой Василий Иоаннович, государь великий, как Иоанн Васильевич, дед твой родной двойной тёзка твой. Ту – государь, и ждёт тебя служение государево, служение великое Земле Русской и народу Русскому. Недаром сами Небеса, указали в час твоего рождения на грозное твоё служение для врагов, громами и молниями необыкновенными указали, каких не помнили ни старожилы, ни их отцы и их деды.

Приободрился отрок.