Молодинская битва. Риск

— А они, как Ахматка тебя, кистенями по затылку?! Нет, не станем рисковать. Если не виновны, не обидятся. Да и Бог нас простит: не крамольничаем, а за веру христову стоим. Да и перед князем за вотчину его, за люд православный я в ответе. Как же мне промашку допускать. Может, новокрещеных не станем железом пытать? Верно. Поспрошаем только. — Помолчал не много, потом спросил: — Ковать сможешь? Молотобойца возьми из тех, кто дроб льет. Выбери, какой приглянется.

— Отлежусь сегодня. Только, воевода, знахарку покличь. Настоя бы какого да мази.

— Я уже послал. Будет тебе знахарка.

— Тогда с утречка в кузнице.

— Вот и ладно. Пойду насчет Волчьего острова распоряжусь.

Никифор окончательно решил сегодня же послать на остров еще часть дружины, дать ей в помощь казаков. Отрядил и плотников, чтобы спешно укрепляли стену вокруг терема. Боям повелел ни шагу из терема. Ни в какие заставы. Чтоб готовы были насмерть стоять, но нападение врага, если оно случится, отбить.

Никифор был уверен, что в самом худшем случае на остров большие силы пробиться не смогут.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Левое, немноготысячное крыло крымского войска обступало Белев и Одоев неспешно, волоча с собой стенобитные орудия, и лишь казачьи сотни да отряды легких татарских конников шныряли по округе, грабя, хватая полон и сжигая деревни, погосты и хутора. Основная сила двигалась по Дикому полю тоже не очень-то прытко, и не только потому, что была обременена тяжелым осадным снаряжением, турецкими пушками, большим караваном вьючных верблюдов и лошадей не только с провиантом для людей, но и с кормом для коней, без которого нельзя обойтись еще несколько недель потому, что слишком много было снега и в степи, и в перелесках и низинах, где особенно высока прошлогодняя трава, но еще и потому, что Мухаммед-Гирей под страхом смерти запретил до его появления кому-либо отдаляться от Ногайского тракта, кроме малого числа разведчиков, не имевших право тревожить пахарей, объезжая стороной и их, и поселения, и крепостицы. Основная часть крымского войска даже не знала, где будет нанесен удар по урусам.

Только Мухаммед-Гирей и его брат Сагиб-Гирей, отдавшие столь непривычные для крымских ратников приказы, птицами неслись по Ногайскому тракту к Волге, намереваясь переправиться через нее чуть выше устья Камы, меняли заводных коней, не позволяли ни себе, ни сопровождавшим их отборным туменам подолгу отдыхать. Скакали налегке, без обузного снаряжения, только с небольшим караваном вьючных лошадей.

Чтобы кони не уставали, их подкармливали бараньим курдючным салом, которого было в достатке набито во вьюки и даже в переметные сумы. Сами крымцы тоже не отказывались от сала, но предпочитали конское мясо, которое пластинами укладывали под потники, где оно за время, что были в пути, до следующего привала, становилось мягким и душистым.

Когда от села к селу, от города к городу неслась весть о приближении крымцев, все в ужасе бросали свои дома, подворья, весь скарб, великими трудами нажитый, и спешили укрыться либо в лесной глухомани, либо за стенами городов, готовясь к смертному бою. В этом была необходимость, ибо татары, налетая саранчовыми тучами, выметали под метелку закрома, угоняли весь скот, и крупный, и мелкий, растаскивали имущество, а что не могли увезти с собой, предавали огню — несли с собой крымцы кровь, горе и слезы. На этот раз, как обычно, тоже разбегались пахари и ремесленники, охотники и бортники,[77] запирались ворота всех крепостей, но, всем на удивление, братья Гирей и сопровождавшие их два тумена отборных конников черной тучей проносились мимо.

На левый берег Волги крымцы переправились быстро, всего за два дня, но после этого Мухаммед-Гирей не стал безоглядно спешить. Хотя и доносили ему, что почти все князья луговой черемисы[78] согласны стать слугами Сагиб-Гирея, Мухаммед-Гирей решил поосторожничать. Каждый острог поначалу окружал конниками, словно готовился к нападению, и лишь после этого вступал в переговоры.

Мирно все шло, хотя и отнимали переговоры драгоценное время. Ворота острогов в конце концов отворялись, братья Гирей принимали присягу от князей, купцов, ремесленников, оставляли малый отряд, чтобы тот спешно ополчал ратников, которые были бы готовы в любой момент прибыть на Арское поле,[79] что раскинулось недалеко от Казани и могло вместить в себя до сотни тысяч всадников с заводными конями.

Обычно казанцы здесь и собирались для больших походов, в мирное же время сюда на ярмарку съезжались весной и осенью купцы астраханские, персидские, среднеазиатские, ногайские, и шел великий торг не только всяческими товарами и животными, продавали здесь в рабство и захваченных в плен русских пахарей, ремесленников, ратников и даже священнослужителей православных храмов.