Молодой Сталин

Вряд ли франко-еврейскую династию, олицетворявшую могущество, роскошь и космополитизм интернационального капитализма, так же позабавило бы это трудоустройство, но они так и не узнали, что у них работал будущий верховный жрец интернационального марксизма. Сталин смеялся, едва ли не пел: “Я работаю на Ротшильдов!”

– Надеюсь, – пошутил Канделаки, – что Ротшильды отныне будут процветать!

Сталин ничего не ответил, но они поняли друг друга. Он, конечно, сделает все ради процветания Ротшильдов ².

В канун Нового года Сосо созвал тридцать самых верных своих бунтовщиков на вечеринку-собрание в доме Ломджарии: он поставил на стол сыр, колбасу и вино – но много пить запретил. Его леденящая кровь мелодраматическая речь заканчивалась так: “Мы не должны бояться смерти. Так пожертвуем же нашей жизнью за дело освобождения рабочих!”

“Не дай, Господи, умереть на своей постели!” – воскликнул тамада. Рабочие одобрительно загудели, их вдохновила сталинская агрессия, а вот умеренные батумские марксисты во главе с инспектором больницы Карло Чхеидзе и учителем Исидором Рамишвили были совсем не рады. У них была воскресная школа для рабочих – Сталин относился к этому с презрением. “Легальные” марксисты поначалу давали деньги на деятельность Сталина, но дружба долго не продлилась. Сталин собирался “перевернуть Батум вверх дном”.

Батум (ныне – Батуми) – субтропический портовый город на Черном море. Здесь заправляли две главных финансовых и нефтяных династии империи – Нобели и Ротшильды. Даже через двадцать лет поэт Осип Мандельштам назвал Батум “русской спекулятивной Калифорнией”, “раем золотоискателей”.

Царь получил это морское пиратское гнездо от османского падишаха только в 1878 году, но нефтяной бум в Баку, по другую сторону Кавказского перешейка, породил проблему транспортировки черного золота на Запад. Ротшильды и Нобели построили нефтепровод до Батума: здесь они могли очищать нефть, а потом грузить ее на танкеры, стоявшие в бухте. Батум, откуда также отправляли на экспорт марганец, лакрицу и чай, внезапно стал “дверью в Европу”, “единственным современным городом” в Грузии.

Теперь в Батуме было 16 000 персидских, турецких, греческих, армянских и русских рабочих, и почти 1000 из них трудились на нефтяном заводе под контролем Каспийско-Черноморского нефтяного общества барона Эдуарда де Ротшильда. Рабочие, часто несовершеннолетние, ютились на смрадных улицах нефтяного города; позади сочившихся нефтью хранилищ были переполненные выгребные ямы. Многих убивал тиф. Но батумские миллионеры и иностранные директора превратили это болото в город удовольствий; здесь был приморский бульвар, белые особняки в кубинском стиле, роскошные бордели, казино, поле для крикета и Английский яхт-клуб ³.

4 января 1902 года Канделаки возвращался домой и “увидел огонь”. Затем вернулся Сталин. “Знаешь что, твои слова сбылись!” – весело сказал он. Ротшильды действительно “процветали” с таким работником, как Сталин. “Мое хранилище загорелось!” [57]

Толпа смотрела, как над портом вздымается черный дымовой гриб. Рабочие помогали тушить огонь, рассчитывая на надбавку. Сталин был в составе делегации, которая встретилась с управляющим Ротшильдов – французом Франсуа Жёном. Это была первая встреча Сталина с европейским предпринимателем. Но есть свидетельства, что с этих пор Сталин тайно поддерживал связь с управляющими Ротшильдов – это было начало его мутных и очень прибыльных отношений с нефтяными магнатами. Ротшильды, конечно, знали, что произошел именно поджог, и Жён отказался выплачивать надбавку. Провокация удалась Сталину: он призвал к забастовке.

Власти попытались остановить его. Охранка охотилась за новым батумским агитатором. “Фараоны” запугивали бастующих. Полицейские шпики следили за марксистами. Ротшильды беспокоились о поставках нефти. Но Сталин отправился в Тифлис – одиннадцать часов на поезде, – чтобы добыть печатный станок и с его помощью распространить известие о забастовке. Листовки предполагалось напечатать на грузинском и армянском языках, так что комитет свел Сталина с Суреном Спандаряном, богатым, но готовым на все армянином, который, невзирая на жену и детей, был неисправимым волокитой. Сталин напечатал армянские воззвания на станках отца Спандаряна, издателя газеты. Спандарян стал лучшим другом Сталина ⁴.

Вдвоем с Камо, везя с собой станок, Сталин вернулся в Батум и обнаружил, что город бурлит. Камо и Канделаки быстро наладили станок, который вскоре размножил слова Сталина для всех рабочих нефтяного города.

17 февраля Ротшильды и Нобели капитулировали и согласились на условия рабочих, в том числе на тридцатипроцентное увеличение зарплаты. Для молодого революционера это был триумф. В Тифлисе жандармы Лаврова устраивали марксистам облавы и аресты, а в некогда спокойном Батуме жандармский ротмистр Георгий Джакели признавал, что обеспокоен внезапно участившимися беспорядками. Он усилил наблюдение за загадочным “товарищем Сосо”.