Молодой Сталин

Часто Сосо оставался один с Ольгой. Сергей был занят на электростанции, Надя на летние каникулы уехала в Москву, Анна выполняла партийные поручения. Ольга ухаживала за Сталиным, купила ему новый костюм. Он попросил ее сделать под пиджак теплые вставки, высокий черный бархатный ворот и нашить пуговицы до самой шеи: у него болело горло, и носить обычный воротничок с галстуком было неудобно[195].

Сосо вел все такую же неупорядоченную жизнь. Еду он покупал по пути домой: краюху хлеба, рыбу или колбасу в уличном киоске. Он без устали занимался “Правдой” – склонясь над столом, на котором стояла чернильница с позолоченным медведем, он писал так много, что на пальцах у него появились мозоли. Иногда он приходил ночевать, иногда нет. Однажды он так устал, что уснул в постели с зажженной трубкой, чуть не спалив квартиру.

В конце июля Сталин опять съехал: начался Шестой съезд партии. Он проходил тайно, в монастырском помещении на Большом Сампсониевском проспекте, на случай если бы полиция решила разогнать делегатов². Сталин как действующий лидер произнес отчетный доклад. Он призвал делегатов – 300 человек – сосредоточиться на будущем: “Надо быть готовыми ко всему”. Затем он сделал еще один доклад – “О политическом положении”. Он настаивал, что Россия должна совершить собственную революцию, предлагал откинуть представление “о том, что только Европа может указать нам путь”. (В дальнейшем это убеждение выльется в лозунг “Социализм в одной отдельно взятой стране”.) Второй сталинский доклад, вероятно, написал Ленин – по крайней мере вчерне. Но настоящим соратником Сталина в восстановлении партии стал Свердлов, с которым они наконец помирились.

“Доклад товарища Сталина полно осветил деятельность Центрального комитета, – сказал Свердлов. – Мне остается ограничиться узкой сферой организационной деятельности Центрального комитета”.

Сталин был избран главным редактором всей партийной печати и членом Учредительного собрания. Но, когда избирали ЦК, Сталина по голосам обошли Каменев и Троцкий. Партия все еще переживала упадок, но Сталин заявил: для Временного правительства “мирный период… кончился. <…> Жизнь будет бурлить, кризисы будут чередоваться”³.

Он вернулся к Аллилуевым. Летние каникулы прошли, Надя приехала домой и собиралась в школу.

Тем летом Сталин “залег на дно” в квартире Аллилуевых, где жили две сестры. Он стал душой компании. “Иногда Сталин не появлялся несколько дней”. А потом вдруг приходил среди ночи, когда девушки уже спали, и стучал к ним в комнату. Они жили в опасной близости: дверь вела из спальни Сталина в спальню Нади. Лежа на кровати или сидя за столом, он мог видеть ее туалетный столик.

– Неужели спите? – будил он сестер. – Поднимайтесь! Эй вы, сони! Я тарани принес, хлеба…

Девушки вскакивали и пробирались в комнату Сталина, где “сразу становилось шумно и весело. Сталин шутил. Карикатурно, иногда зло, иногда добродушно, он изображал тех, с кем сегодня встречался”.

Семинарист-самоучка и хорошо образованные девушки говорили о литературе. С их друзьями он тоже играл и шутил. Он развлекал их рассказами о своих приключениях в ссылке, о собаке Тишке. Читал им свои любимые книги – Пушкина, Горького, Чехова; чаще всего – чеховские рассказы: “Хамелеон”, “Унтер Пришибеев”, – и особенно ему нравилась “Душечка”, которую он “почти наизусть знал”. Часто он заговаривал и о женщинах. “Ну эта-то! Настоящая Душечка”, – говорил он о легкомысленных женщинах, существовавших лишь ради своих мужчин, не знавших независимой жизни. Он поддразнивал служанку, деревенскую девушку Паню, и всем давал прозвища. “Если он был в особенно хорошем настроении, – пишет Анна, – то разговор с нами он пересыпал обращением “Епифаны-Митрофаны” (в честь человека, у которого жил в новоудинской ссылке). “Ну как, Епифаны? Что слышно? – приветствовал он девушек. – Эх, Митрофаны вы, Митрофаны!” Иногда он обращался к ним “Тишка”, как к своей собаке. Политику он тоже обсуждал с Сергеем и девушками: они все были большевистской семьей. Надя так гордилась тем, что она большевичка, что ее дразнили в школе. Ее крестный отец Енукидзе, Калинин, Серго и Свердлов были ей уже как дядья. В их доме нашел убежище Ленин. Анна вспоминает, как в сентябре “Сталин привел к нам домой товарища из кавказской группы”. “Коренастый, с черными гладкими волосами, с бледным матовым лицом”, он “конфузливо пожал всем руки, улыбаясь большими добрыми глазами”.

– Это Камо, – представил гостя Сталин. – Послушайте его. Он вам такое расскажет!