Молодость

— Думаешь, только у тебя в Жердевке дела? — улыбнулся Быстрое, протягивая руку. — Ну, с поправкой, значит! Я говорил, что до свадьбы станешь молодцом. А теперь иди, представляйся, — подтолкнул он Степана к машине.

Из машины вылез маленький седой старичок в золотых очках, белом чесучовом пиджаке и такой же белой фуражке. За ним бойко спрыгнула на землю молодая женщина с подстриженной челкой. Это были доктор Маслов, оказавший Степану первую помощь, и медицинская сестра Сима Орлова.

— Вот кстати, — обрадовался Степан, здороваясь. — А то я хотел посылать за доктором. Что-то с председателем сельсовета…

— Начнем с вас, молодой человек, — прервал старичок, входя в избу и деловым жестом вскидывая на лоб очки. — Ну-ка, раздевайтесь! Как самочувствие? Не рано ли загуляли?

— Надо.

— Гм… Надо! — Старичок смотрел острыми, недоверчивыми глазами. — Имейте в виду: здоровье мы теряем пудами, а приобретаем золотниками! Что это за следы на теле?

— Следы уколов.

— Почему так много?

— В плену нашему брату полагалось четырнадцать прививок. А немцы повторяли мне три раза… после каждого неудачного побега.

— Ах, так! — доктор пожал плечами. — Воистину русская богатырская спина все выдержит. Ну-с, шевелюру надо бы снять: рана заживает плохо… Жалко? Великолепный чуб! Вы не казак?

— Работал на Дону.

Доктор отступил, желая получше рассмотреть пациента. Он даже забыл по обыкновению нахмурить брови, когда медсестра сообщила температуру.

«Откуда они взялись, эти новые фанатики? — думал старик. — Мне шестой десяток, и я повидал-таки людей. Все они пахали, строили, батрачили… А сейчас они хозяева земли!»

С поля вернулся Тимофей, бодрый и счастливый. За разговорами не заметили смущения Ильинишны, подававшей скудный обед.

Быстрое помялся и вытянул из полевой сумки бутылку.

— На этот раз, доктор, я привез немного старинного лекарства.

Доктор прикинулся, будто не слышал. Спирт развели квасом, и все выпили по рюмке. Никогда еще в этой избе не было столько шума, смеха, радости.

Тимофей забавно рассказывал о сером мерине, единственном своем коне, купленном на присланные Степаном с Парамоновского рудника деньги.

Конь этот, несмотря на глубокую старость и отсутствие зубов, отличался большой хитростью. Заметит, бывало, приготовление хозяина к работе и тотчас убежит со двора. Гуляет по лесу день — другой… Ни волки, ни медведи, рыскавшие за околицей, не страшили его.

Как-то Тимофей выследил, что Мерин любит чесаться о кривую березу в Феколкином овраге, и решил перехитрить коня. Довольный своим замыслом, он с вечера залез на березу и стал поджидать, когда мерин приблизится.

Тимофей прождал очень долго, а мерин все не шел.

«Должно быть, чесался уже, проклятый», — с досадой подумал Тимофей, у которого срывалась поездка в город с дровами.

Но в этот момент береза качнулась от сильного толчка. Внизу кто-то, привалившись к стволу, почесывался.

«Слава богу! — мысленно перекрестился Тимофей. — Продам вот дровец, куплю детям хлебушка да сменяю тебя, сукиного сына, на кобылу… Кобыла-то, поди, жеребеночка бы принесла».

Темень стояла непроглядная. Он прыгнул вниз с громким криком:

— Стой, тпру!

Первое, что поразило его, это спина… Под ним была не жесткая, словно доска, меринова спина, а косматая мякоть жирной туши. Раздался рев, огласивший весь лес.

У Тимофея захолонуло сердце: под ним был медведь…

— Очнулся я поутру, — закончил свой рассказ Тимофей. — И до сих пор не понимаю — сон ли то был или явь… А мерина я все-таки променял.

Доктор весело смеялся. Повернувшись к Быстрову, он спросил:

— Вы, товарищ военком, хорошо ознакомились с нашим уездом? Центр Черноземья, золотое дно!

— Только по этому дну еще ползают гады, — ответил Быстров. — Вот расчешем страну железным гребешком, выпалим осиные гнезда… Создадим чудеса!

После обеда доктор с медсестрой отправились к Огрехову, а Степан и Быстров — на станцию.

— Беспокоит меня председатель сельсовета, — говорил дорогой Степан, — такой мужичок — сплошная головоломка…

Быстров припоминал рыжего бородача, которого он видел на съезде Советов.

— Мужичок подходящий, с головой. Мудрит чего-нибудь?

— Сначала работал хорошо, потом завилял… У Бритяковых амбаров вовсе не показался.

— Ты, значит, ожидал, что он с тобой попрет в пекло? — Быстров закурил папиросу, поглядывая сбоку па Степана. — У тебя ни кола, ни двора, у него — дом, корова, лошадь с жеребенком да три хомута запасных — на будущих коней… Понял?

— Еще бы!

— Нет, Степан, разберись получше. В Огрехове-то сидят вроде как две натуры: одна мозолистая, трудовая — эта тянется к бедноте; другая — жадная, собственническая — спит и видит попасть в обойму с кулаками. Кто же пересилит?

Быстров докурил папиросу И взглянул на Степана серыми спокойными глазами, ожидая ответа. Но тут же продолжал: