Молодость

Сегодня он уже написал три главы в четыре амбарных листа. И Андрей подумал, что это много. Много, если, скажем, сравнивать с тем, сколько в день создавали великие писатели. Взять, к примеру, Хемингуэя, которого теперь почитают едва ли не за лучшего писателя всего XX столетия. Дескать, сильный писатель. Но если писатель активно занимается охотой, много времени отводит спорту, не забывает ещё и про пьянство, а в день пишет до тысячи слов, то человек-то, он, может, и сильный, но писатель – слабый. Хемингуэй же писательство книг с боксом сравнивал. И воображал, что уже поколотил многих писателей!.. Благо, у него хватило ума признать, что со Львом Толстым он не справится, что он и выразил в своём уважении к русскому гению. Но вообще неблагородное это дело – колотить уже умерших писателей из прошлых веков.

Убрав стопку бумаг под стол, Андрей достал из шкафчика в столе ежедневник и сделал в нём несколько записей. Ежедневник был ему нужен всегда – главным образом, чтобы не дописаться до пяти, а то и больше тысяч слов за день, другими словами – чтобы не превратиться в жалкого беллетриста, который мнит, что чем больше он пишет, тем сильнее он, как писатель, становится. Но чем больше писатель пишет, тем он слабее, если учитывать, что в сутках двадцать четыре часа, а сочинять много – значит сочинять постоянно, в смысле последовательно; так что закон философии о неизбежном преобразовании количества в качество тут не имеет весомости.

В ежедневник Андрей записывал собственные афоризмы, стихи, наброски для пьес, а в амбарные тетради уже писал повести, романы и ещё всякую дрянь в этом роде. При этом четыре часа в день обязательно отводил чтению, преимущественно же – чтению философии, которая, он считал, больше всего помогает прозаику, покуда даёт ему на нескольких своих страницах несколько идей для романов. Один хороший роман суть несколько хорошо развитых в бытовом действии идей. Так что философия, считал Андрей, – главный литературный источник, из которого следует хлебать всякому уважающему себя прозаику. Да и склад ума у Андрея был философский.

Когда Андрей уже собрался было взяться за обычное-обязательное своё чтение, ему кто-то прислал ненавистное смс, чем отвлёк его, и Андрей достал из-под стола мобильник, свалив при этом кучу бумаг. Он чертыхнулся, хотел было поднять бумаги, но едва не выронил мобильник. Снова чертыхнулся, уже про себя, и открыл смс.

Сообщение было во ВКонтакте, от друга Жени, да притом голосовое.

Андрей прослушал. И стал записывать ответ:

– Женек, ты говоришь, она тебе понравилась… И говоришь про фигуру, вообще про внешность… Про голос… Но я тебе говорил уже, что она не для такого… то есть… не для коротких, так сказать, отношений… Ты чего хочешь-то от неё?

И нажал «отправить».

Женя ответил быстро. Он всегда отвечал быстро, потому что был жутко болтлив, чем всегда с лёгкостью цеплял девчонок и чем ужасно бесил парней, в том числе и Андрея, хотя Андрей и находил эту Женину черту характера и в своём, больше, однако, взрывном характере.

«Ты чего, пишешь сейчас? То-то я слышу, речь твоя литературщиной отдаёт! Да, именно секса, “коротких, так сказать, отношений” хочу! Кретин!..»

Андрей не стал отвечать на это ребяческое оскорбление.

– Хочешь встречаться, – записал он ответ, – пожалуйста. Но если ты только похоти хочешь, то иди нахер лучше. И это я серьёзно, Женек. Я сам с ней когда-то встречаться хотел. Она сказала, мы в разных городах живём. И поэтому, дескать, лучше не надо. Теперь мы дружим. И я тебе серьёзно повторяю насчёт этой твоей похоти!..

Он отправил сообщение и сел обратно в кресло – пока записывал аудио, зачем-то встал из-за стола и в течение всей речи ходил по комнате. Только теперь это заметил.