Молодость. Автобиография… почти.

Жизнь шла, идет и никогда не закончится.

Скоро настанет день. Новый день, новый век, новая эра…

Все вернется на круги свои. Что будет дальше? Наступит второй день, третий… Время не останавливается. Оно идет по заранее отмеренному кругу и не совершает остановок.

Никто пока не знает, верить ли своему подсознанию. Ни один из ученых не доказал и не опроверг эту теорию. Но утро когда-нибудь наступит, а значит, и второй день не за горами.

Проснулся Евграфий Порфирьевич от того, что в дверь настойчиво стучали. Вздрогнув, он отключил мобильный телефон, вытянул из него батарею и разобранным оставил на круглом советском столе у кресла-качалки. Осторожно встав, он расправил плечи, хрустнув позвоночником, и помассировал красные опухшие глаза. На цыпочках вышел в коридор и прислушался.

Все стихло. Послышались удаляющиеся шаги…

Евграфий взглянул на оставленный дневник Игната, недопитый коньяк и, спешно одевшись, вышел на лестничную площадку.

Никого. Мужчина посмотрел на часы. Полпервого. Укоризненно покачав головой, он как можно незаметнее, на его взгляд, пробрался к своему «москвиченку» и, сев за руль, сорвался с места, оставив за собой облако выхлопных газов.

Припарковаться пришлось на соседней улице. Ему не хотелось, чтобы кто-то и уж тем более этот следователь узнали, что Евграфий находится на работе. Через черный выход и запасную дверь он попал в свой кабинет и только здесь расслабился, облегченно выдохнув и толкнув пальцем стоящий на столе метроном. Звук тихого постукивания и мерного раскачивания немного успокоили мужчину. Заведующий собрался с мыслями, сделал на бумагах некоторые ежедневные пометки и, прождав в нервозном состоянии три с половиной часа, ровно в пять, оставив на столе в холле первого этажа напротив двери заместителя главного врача некоторые распоряжения на завтра, заверенные печатью, удалился таким же путем, каким и появился здесь.

Как ни странно, но он чувствовал раскаяние и угрызение совести за то, что подставляет своих коллег, не выходя на работу. Никогда еще до этого странного случая с Игнатом Андреевичем за ним не наблюдалось ничего подобного и близко стоящего к происходящим событиям. Евграфий Порфирьевич был предан своему делу и, как человек советской закалки, щепетильно и пунктуально относился к возложенной на него миссии быть заведующим психиатрической больницей.

Сейчас же он, как шпион, прокрадывался домой, озираясь по сторонам, и, хотя как и многие другие советские граждане не верил в Бога, но молился неким высшим силам, чтобы его не обнаружили и он благополучно добрался до дома.

Так и произошло. Щелкнул замок. Евграфий Порфирьевич переступил порог своей квартиры и с облегчением уселся на табурет. На сей раз записок в двери не было, и это незначительное обстоятельство заставило его немного расслабиться.

Однако его вывел из равновесия телефонный звонок и предварительно не выключенный автоответчик, хотя он делал это постоянно. И теперь чудо техники, подаренное коллегами, пищало, щелкало и, проговорив голосом заведующего, замерло в ожидании.

«Евграфий Порфирьевич, это следователь. Вы столько дней не желали идти на помощь следствию, не хотели с ним сотрудничать, что теперь пришло наше время ставить условия. Если вы в добровольном порядке не отдадите нам дневник и все записи Игната Андреевича, мы будем вынуждены арестовать вас за пособничество в преждевременной смерти вашего пациента. Следом за этим делом потянутся и другие грешки вашей трудовой деятельности. Не сомневайтесь, мы найдем способ заставить вас выдать нужные нам вещи!»

Раздался шорох, треск, и в комнате воцарилась тишина. Это продлилось недолго. Аппарат ожил через несколько минут, но на сей раз он заговорил голосом Лизы: