Молодость без страховки

«Он и вправду будто бы болен», – подумала Аврора, заметив нервную дрожь его рук, лихорадочный, нездоровый румянец, застывший страх в его блестящих чёрных, влажных от слёз глазах – страх, что она не поймёт, снова в который раз не поймёт его, пренебрежёт им и его чувствами, откинет, отшвырнёт их, как что-то ненужное, бесполезное. И тут до неё дошло: конечно же! Конечно же, он болен! Ведь любовь – это серьёзный недуг, а неразделённая любовь – всё равно что неизлечимая, страшная болезнь, от которой не существует ни чудо-микстуры, ни пилюль. Только она одна – Аврора... Вот единственная панацея от жестокой стариковской хвори его.

«И вовсе не обязательно любить его, – пронеслось в Аврориной голове. – Просто нужно облегчить его страдания, пойти на минимальные уступки. Ведь он сам сказал, что ему достаточно моего присутствия, ему ничего больше не нужно, кроме как видеть меня хоть изредка». Жалость – вот единственное, что двигало тогда нашей героиней. Именно поэтому в ближайшую субботу она и согласилась приехать к Эмину Хосе домой, в отсутствие супруги Лидии Сергеевны, нос которой в это время, напоминающий поросячий пятачок, вдыхал чудный, волшебный воздух Карловых Вар.

– Так, значит, вы придёте, Авророчка, придёте?! – вне себя от радости переспрашивал Эмин Хосе. Он не верил своим ушам.

– Приду, только ненадолго.

– Я закажу фруктов, икры, коньяка... Что вы ещё любите, Авророчка? – колготился Ибн Заде.

– Да ничего не надо, не беспокойтесь, я просто заеду на полчасика, и всё.

– Хорошо, хорошо, хорошо, – он был согласен и на полчасика – только бы она приехала. Эмин Хосе был на седьмом небе от счастья – он не верил в него, в это счастье, и всю неделю, вплоть до субботы в голове его нет-нет да промелькнёт мысль: «А что, если она снова солгала? Что, если не приедет?» Но он тут же отгонял это отвратительное, ужасающее, ввергающее его в панику подозрение, пытался думать о другом, о хорошем – о том, например, какое бы ему лучше заказать столовое вино.

* * *

Пожалев безнадёжно влюблённого в неё Эмина Хосе, Аврора смутно представляла, что ждёт её в самом ближайшем будущем, насколько всё это может затянуться и чем всё это закончится. Минутная слабость, испытанная ею в кабинете посла, полностью перевернула её жизнь. И, как в любой ситуации, в общении с Ибн Заде нашу героиню ожидало много плюсов и ещё больше минусов.

Её желания исполнялись, будто по взмаху волшебной палочки, – только загвоздка вся была в том, что эти самые желания не являлись несбыточными мечтаниями самой Авроры – это были чужие мечты, как в случае с Марией Ивановной. Буквально на следующий день после Аврориной просьбы Эмин Хосе повысил вечно плачущую женщину из уборщицы в завхозы. Первая реакция Артуховой была такова – она ворвалась к Авроре в кабинет и, ревя от счастья, бухнулась перед нею на пол, клянясь в вечной дружбе и верности:

– Всю жисть, Авророчка, ноги тебе буду мыть и воду пить! – рассыпалась в благодарностях бывшая уборщица. – Если моя Светочка когда-нибудь родит девочку, назову её твоим именем! – божилась она.

Аврора же порядком перепугалась, подлетела к ней – та принялась лобзать Метёлкиной руки в знак неописуемой своей признательности.

– Что с вами?! Марь Ванна! Перестаньте! – в ужасе кричала Аврора, думая: «А не вызвать ли ей, часом, «Скорую»? Может, она с ума сошла?!» – Поднимитесь немедленно! – и так и сяк приводила её в чувства она, но Артухова, казалось, и не собиралась вставать на ноги. Она растеклась на тёмно-красном, цвета запекшейся крови ковре и с блаженным выражением на лице раскачивалась из стороны в сторону, приговаривая, будто в бреду:

– Ой, спасибо! Мобыть, все думали, что Марь Ванна – никто тут, девочка на побегушках! А вон оно как обернулось! Спасибо! Ой! Спасибо!

– Встаньте, пожалуйста, я вас прошу!

– Добрая, милая Авророчка! – нараспев говорила та. – Спасибо тебе! Спасибо!

– Да на здоровье, только поднимитесь! – уже сердилась Авророчка – ну честное слово: глупо сидеть на полу, раскачиваясь из стороны в сторону, и битых пятнадцать минут говорить «спасибо», подобно попугаю.

– Не могу, – прошептала Артухова.

– Что не можете? – не поняла Аврора.

– Встать не могу.

– Почему?

– Ногу свело, – призналась Мария Ивановна и добавила: – Да самого заду!

Ещё минут десять Аврора пыталась поставить на ноги Артухову, но тщетно – кончилось тем, что инспектор по контролю зацепилась шпилькой туфли о ковёр и оказалась в непосредственной близости с новоиспечённым завхозом. Они обе сидели на полу: Мария Ивановна, разразившись гомерическим смехом, охала и стонала, Аврора, тоже хохоча, помимо того, что пыталась подняться сама, одновременно помогала бывшей уборщице:

– Соберитесь! Сконцентрируйтесь! – советовала она.

Наконец, поднявшись, Мария Ивановна в который раз поблагодарила Аврору:

– Ой! Не знаю, что бы делала без твоей помощи, красавица ты наша! Теперь я по гроб жизни тебе обязана! Во всём, Аврор, слышишь, во всём тебе помогу – ни в чём не откажу! И если вот при мне хоть кто-нибудь хоть что-нибудь о тебе дурное скажет, сразу в физиогномию буду бить! Веришь?