Молодость

«Сonfused», – удалось разобрать краем уха.

Тут уже ни про какую сестру не подумаешь, но такого же быть не может! В губы, подростка, среди бела дня? Она была еще лучше, чем незнакомка в шерстяной юбке. Глаза умнее, локоны чернее, губы слаще. Если бы она сидела здесь каждый день, то он подошел бы, несмотря на всю пошлость ситуации, потому что такое бывает раз в жизни.

Бросила взгляд в сторону, и тут же вся противоположная сторона улицы отразилась, прочиталась в ее глазах: «почта», «молочные продукты», чей-то припаркованный «Harley». Да, на таком расстоянии, но до последней буковки, потому что это были глаза Высокой Четкости, он впервые видел такие.

Заказала что-то, взяла стакан, где еще оставался сок, обхватила губами соломинку. Щечки втянулись, взяла парня за руку.

«Sullen».

Не знаю этого слова. Омлет был съеден, недопитый наполовину эспрессо стоял уже совсем холодным. Подуло. Он прикрыл ладонью локоть. Какое сегодня сентября? Первого числа люди стали выходить из дома в джемперах и пиджаках, хотя было еще тепло, как в середине августа. Но через несколько дней все забыли о числах и наступившей осени и снова стали одеваться по погоде. Сегодня, радуясь жарким лучам, он тоже вышел в футболке.

Она продолжала держать подростка за руку. На веранду поднялся мужчина лет двадцати пяти, высокий, красивый, в свитере. Припаркованный еще ближе к перилам, чем автомобиль армянина, черный, только что из мойки BMW, домигивал фарами. Мужчина выглядел типичным посетителем кафе: успешный, позитивный, с добрым взглядом. Легко прошелся по помосту, поздоровался за руку с подростком. Сел рядом с девушкой, бросил брелок на стол. Стали говорить быстро, легко, как если бы подросток тоже был бизнесмен, его ровесник. Подросток сейчас вел себя так же, как армянин: решал вопросы, говорил что-то лениво, а мужчина только слушал и уточнял. Потом встал, забрал брелок, ушел.

Взгляд, невольно проследив за его рукой, вернулся обратно. Там, рядом с раненым, не доеденным карпаччо лежали еще одни ключи от машины. Лежали ближе к парню, чем к девушке и по правую от него руку…

Но… Как же так… Он напряг зрение, пригляделся, присмотрелся к брелку и все равно не смог различить марку на таком большом расстоянии. Тогда повернул голову вправо. У веранды было припарковано шесть машин, одна другой чище и дороже. Эта – армянина… Эта… Не уверен, но кажется, что одного серьезного мужчины, который сидел сейчас внутри. Эта – хозяина кафе, тоже молодого и тоже успешного. Оставалось три машины, каждая тянула тысяч на 70–80 долларов… Он попытался определить интуитивно, стилистически, что могло бы пойти подростку. Эта – слишком серьезная, черная, вряд ли… Вот, серебристая, может быть… Она и элегантная, и спортивная… Стоп!!!

О чем я думаю! Какая серебристая! Он подросток, он не имеет права водить автомобиль. Может быть, это не его ключи?.. Ну, всякое может быть: отец разговаривает с кемто внутри, а сына посадил на солнышке. Да, богатый отец, ну и что? Да, карпаччо с соком, делов-то! Он немного успокоился. Логическое объяснение происходящего всегда помогает в минуты мистического, необоснованного страха. Дверь кафе открылась, серьезный мужчина в костюме вышел решительной походкой и сел в серебристый «Ауди». Автомобиль ему шел: он был и элегантный, и в то же время – спортивный.

Как-то незаметно, неконтролируемо первая страница блокнота покрылась точками. Сначала они шли ровно, строго одна под другой, потом стали сбиваться, клонить линии вниз, а потом образовали бесконечную спираль, разлетевшуюся в стороны и запутавшуюся саму в себе. Он вырвал листок, следующая страница стала первой.

Оставалось два автомобиля, и оба были черны и безмолвны. Он встал, сделал два шага к дверям. Замер на секунду и заглянул внутрь. Никого, кроме негра, который ходил пешком, в кафе не было. Он вернулся. Сел. Пушок на затылке подростка слегка ходил под ветром, пропускал солнечные лучи.

Кто он?

Полчаса уже было потрачено на ерунду, холодало, и главное – та мысль, которая зрела несколько дней, ушла безвозвратно.

Кто он?!

Так не бывает, ему от силы четырнадцать лет, руки тонкие, белая кожа.

Ну что… Что может быть?.. Что… может быть…

Какое-то исключение, редкий случай. Например – теннисист. Все же знают, что они с детства зарабатывают миллионы… Нет, не подходит, – фигура совсем не спортивная, тело тощее. Шахматист?.. Вряд ли, не те времена… Программист? Компьютерный гений?.. В четырнадцать… Получается, что даже раньше, лет в тринадцать, надо что-то нереальное изобрести, успешно продать на Запад, разбогатеть… А может, он иностранец? Ведь не было слышно ни слова, а гостиница – вот она, рядом. Просто – сын миллионера… Но… Почему и зачем в нашем городе?! Лица совсем не видно… По уху тип не определишь… В какие-то моменты казалось, что паренек наш, а в какие-то – чужой, не родной, холодный. С прямым рубленым лбом и тощей короткой шеей.

Чтобы в тринадцать лет что-то продать, надо в двенадцать что-то изобрести. Когда он успел?!