Молодые львы

Он тяжело дышал. Как далеко, думал он, сколько пришлось бежать! Ну, теперь бежать больше не придется. Его мысли перескакивали с одного предмета на другой, как зубья сломанной шестерни. Весенняя роща под Парижем и убитый парень из Силезии с окрашенными вишневым соком губами… Гарденбург на мотоцикле, Гарденбург с начисто снесенным лицом, глупый полуголый американец, стрелявший с заминированного моста в Италии, пока его не срезал пулемет… Гретхен, Коринна, Франсуаза — французы еще всех нас… Водка в спальне у Гретхен, коньяк и вино в буфете, черные кружева и гранатовая булавка… француз, вытаскивающий пистолет у мертвого Бера на берегу после обстрела с самолета, все время эти самолеты… «Видишь ли, когда солдат вступает в армию, в любую армию, с ним заключают своего рода контракт…» Кто это говорил, и убит ли он тоже? Пятьдесят франков за рюмку коньяку, поданную стариком с гнилыми зубами. «Главная проблема — это Австрия». И «цель оправдывает средства»… Вот и конец, а какие средства оправдались? Еще воспоминания… Американская девушка на снежном холме. Еще один, и я выхожу из войны… Неловкий, безрассудно храбрый американец, оставшийся в живых благодаря удаче, случаю, божьей милости… «1918» на церковной стене мелом, французы знали, они знали все время…

Два выстрела, и автомат заело. В конце концов его, конечно, должно было заесть. «Моя рота вступила в Мюнхен все еще с оружием в руках. Тогда было гораздо больше порядка». «Важно захватить велосипед… Сколько же времени, по их мнению, человек может бежать?» — думал он, полный жалости к себе.

Тут он увидел американца. Американец больше не прятался. Он шел прямо на Христиана сквозь тонкие зеленые лучи солнца. Он выглядел уже не молодым и не походил на солдата. Американец остановился над ним.

Христиан ухмыльнулся.

— Добро пожаловать в Германию, — сказал он, вспоминая английские слова.

Он смотрел, как американец поднимает винтовку и нажимает на спусковой крючок.

Майкл вернулся туда, где он оставил Ноя. Дыхание остановилось. Ной тихо лежал среди цветов. С минуту Майкл сухими глазами смотрел на него. Потом поднял его тело, взвалил на плечи и пошел в сгущающихся сумерках, не останавливаясь, назад в лагерь. Он не позволил никому из солдат роты помочь нести тело, ибо знал, что должен лично доставить Ноя капитану Грину.