Молох

— Ничего страшного, Владлен — литовка не смогла сдержать слезы. — Что мы можем для тебя сделать?

— Перед тем, как убьёте меня, я хочу знать, кем оказался тот сукин сын.

Мы не поняли, о ком говорит коммунист, пока он не указал в сторону того места, где вчера стоял Кондуктор. Ныне там покоилось тело Путевого Обходчика. Неужели, всё, что случилось ночью, не было сном? Мы помогли Владлену присесть, а сами притянули к себе труп убийцы. Окуляры, что и следовало ожидать, были в крови.

— Я сам — коммунист взялся за намордник, подождал, и резким движением сорвал его с лица маньяка.

Мы с Чулок обошли парк, одолев тем самым половину пути по Турку. Тот парк, на крае которого, дабы не угадить в колючую проволоку, мы похоронили Владлена Степановича вместе с его верным автоматом Калашникова. Напоминало похороны какого-либо Фараона в Давнем Египте. Весь короткий путь передо мной маячила рожа Путевого Обходчика. Несмотря на лопнувшие глазницы, я узнал в нём моего старого друга. Нет, не мальчика, пропавшего в тоннелях и не того урода, которого мы видели на Волковской в свете молнии. Им оказался номер 5.

Следующим маршрутом следовала улица Белы Куна, с которой пересекалась Турку. Именно на Белы Куна наше путешествие должно подойти к концу. Но мы не дошли каких-то сто метров до перекрёстка, когда Чулок остановилась и глянула мне прямиком в глаза, выворачивая душу наизнанку.

— Молох, ты можешь объясниться, как он сюда попал?!

— Я не знал, что Пятый выжил — тон Чулок не вызывал у меня удивления — нервы у самого ходили по натянутой струнке. — Пойми, мне даже имени его не известно. В моих воспоминаниях мы не обращаемся друг к другу. Да, я знаком с Ритой, но с остальными нет. Ты знаешь, что нас было семеро: пятерых из них я видел впервые и в своей же мемории дал им имена от одного до пяти. Для меня он и остался номером 5.

— Знаешь, почему Владлен так удивился? — девушка перевела дух. — Потому что он был его другом. К вам заслали коммуниста, причём Какого! В отличие от соотечественников, у бойца была кличка, как и подобает диггерам: Железный Феликс. Из-за своего крутого нрава и привычкой вначале действовать, затем думать, он и заслужил такое прозвище.

Я вспомнил, как номер 5, в смысле Феликс, оттянул на себя стаю бизонов. Угу, на такое способен разве что сумасшедший. Мысли прервала Белый Чулок.

— Но, похоже, тебя хотели убить все, не только коммунисты. Теперь скажи точно, Молох, кто остался в живых?

— Да, вроде, никого. Третьего и Четвёртого мы потеряли между Кузьмолово и Токсово. Первого я застрелил на обратном пути, а Рита погибла у меня на руках в Девяткино.

— А номер 2?

— В смысле? — я смотрел на литовку, но она не отвечала. Наконец, до меня дошло. — Чулок, боюсь, я не знаю, что произошло с номером 2.

— Отлично — подытожила солдат. — Вот вам и «никогда не спите, дети».

— Как, ты тоже слышала Кондуктора?

Сразу после вопроса ветер задул с ещё большей силой. Бог снова принялся нажимать на свои кнопочки у себя за завесой облаков. Девушка кивнула, после указала на здание, расположившееся перед нами. «ПЕТРОЭЛЕКТРОСБЫТ». Я не стал спорить и побежал вслед за диггершой к стеклянным дверям. Только потом я впёр, что если бы секунду промедлил, то миссия наша закончилась бы в этом самом месте, в это самое время.

В мгновение ока развёрзся самый настоящий ураган. Чулок тем временем вбежала в сооружение и протягивала мне руку, когда железные перила вырвало вместе с корнем из бетонных ступеней. Я успел пригнуться и так же удариться о противоположную огородку. Та ещё держалась на пару болтах. Собрав все свои силы и волю в кулак, я сделал два шага вперёд. Ощущение, будто трактор «Беларусь» за собой тащишь, да при ударе косточки сыграли твист. В последний момент я залетел в сооружение, успев захлопнуть дверь, когда вторые перила полетели навстречу неизвестности.

Мы стояли в тесной комнатушке с двумя дверьми: одна вела обратно под ураган, другая вглубь здания. У меня сбило дыхание. Как будто жуёшь стеклянную бутылку. Чулок так же стояла у стены, упираясь руками в колени. Спустя минуту передышки я кивнул девушке на соседнюю дверь, что по левую от нас руку. Литовка остановилась перед заветным местом, приложив к нему ухо. Тишина. Плавным движением диггерша приоткрыла дверь, в мгновение оценив обстановку, царившую внутри. «Четверо, — показала боец мне на пальцах, прикрывая проём. — Двое слева, двое справа». «Как удобно», — подумал я, отвечая Чулок, что возьму на себя тех, что справа.

Дверь, не предавшая нас скрипом, отошла в бок, и мы зашли в помещение сбербанка. По левую и правую стороны располагались пустующие кассы. Под ними спали местные жители в лохмотьях, наподобие тех, в которых шастают беспризорники нашей подземки. Посерёдке взгромоздился унитаз, вырванный с корнем из туалетной комнаты.

— Лабас ритас, мальчики — вырвала Чулок из цепких лап Морфея участников последнего парада.