Молох

Мы вышли на кухню, опасаясь встречи с солдафоном. Я понимал, что надо скорее вырваться из лап Убежища номер 13, того самого, которое навсегда переломило мою жизнь и обитель всей нашей подземки. Плечом к плечу, мы с Ритой преодолевали комнату за комнатой, не зная, что позади по-тихому к нам ползёт Железный Феликс. Наконец мы оказались у лестницы, когда снизу замаячила тень.

— Я убью тебя, сука! — крикнул в сердцах Денис.

— Через мой труп — не раздумывая, отозвался я. Я не понял, кого именно Диня хотел грохнуть — меня или Риту. Хотя ответ лежал на поверхности как труп над водой.

Первым спустился я, взяв на мушку главный коридор. Рита шла следом, и только чудом сквозь её ноги я заметил Феликса, тихо подкравшегося к моей будущей жене там, на втором уровне. Чёрт побери, как такое возможно, что диггер не потерял сознание и, мало того, нагнал нас? Цейтнот на раздумья. Я крикнул Рите, чтоб та ложилась. Следующим мгновением на меня сверху вниз глядело дуло Калаша. Я даже успел заметить ухмылку Феликса, взгляд хищника, нагнавшего в тупик свою добычу. Я не успевал, потому отпрыгнул в сторону, не ведая, что произойдёт там с моей половинкой. В комнате меня ждал Денис. Последнее, что я запомнил перед провалом в бездну, рукоятка автомата, печатавшаяся в мой лоб.

Уже через секунду я лежал на полу одного из кубриков. Вроде бы, живой, всё на месте, даже ремингтон с фонариком. Вот только лобешник безжалостно пульсировал и голова кружилась. Я привстал, подошёл к двери, держа «малышку» наизготове. Дверная ручка стала поворачиваться с другой стороны. Я облизал пересохшие губы. Дверь медленно с подобающим скрипом отварилась и я увидел…

— Рита? — мы кинулись в объятия друг друга. Нежные жгучие губы опьянили меня жизнью, заразили ей. Мне уже стало наплевать на то, что сердце вот-вот от возбуждения нахрен пробьёт мне грудную клетку.

Девушка рассказала всю суть недолгой истории. Когда я оказался в газовой камере (почему диггерша её так назвала, я пока не понимал), она расправилась с Феликсом, выстрелив тому в горло. С Денисом ситуация обстояла труднее. Как партизан, тот стоял за углом и, методично отстреливаясь, не давал жене спасти меня.

— Спасти от чего? — перебил я суженную.

Оказывается, пока шла короткая перепалка Риты с коммунистом, Диня успел вырубить меня и включить нервно-паралитический газ, который может иметь непредсказуемые последствия. Если не смерть, то через нное время потерю памяти, вплоть до полной амнезии. Мне стало не по себе. Не проще было тупо убить? Но забвение хуже смерти. Больше всего я боялся, что позабуду Риту, забуду её лицо, ту вчерашнюю ночь, проведённую вместе, когда, казалось, целая планета дала нам незабываемый подарок, оставив нас и нашу любовь одних.

В итоге у Диньки патроны закончились быстрее и диггер скрылся за пределы бункера. Слава Богу, заживо замуровать он нас здесь не мог. Во-первых, уверен, Ден нас ещё встретит, чтоб лично отомстить, во-вторых, банально, двери закрываются со стороны Убежища. Я не стал лишь спрашивать у Риты одного: «Почему она вступилась за меня»? Самая чистая искренняя любовь способна превращать воду в вино и оставлять человека одного, прикованного к стене на растерзание орлам.

Вдвоём мы вышли из комнаты и проследовали дальше, по-прежнему находясь на чеку. Я поинтересовался, где тело Феликса, но Рита заверила, что он так и лежит мёртвый на втором ярусе. Напоследок я обернулся. Все ступени в крови, что не оставляло сомнений в том, что коммунисты с ледорубами больше на нашем пути не попадутся. В итоге через десять с лишним минут мы стояли у входа в тоннель, ведущего на поверхность. От пыточных камер пуще прежнего веяло холодом. Теперь я понимал, насколько может зайти человек. И переступить грани добра и зла, посылая Бога ко всем чертям. Конечно, нет никакого Творца, создавшего Вселенную и Землю, ни Вездесущего, обитающего в питерской подземке. Но не подразумевает ли Бог любовь? То, что отличает нас от зверей, мутантов, роботов, если те остались.

Мысли кружились у меня в голове, пока мы преодолевали маршрут тоннеля. Выше и выше, до самых звёзд. То и дело мне мерещился изуродованный труп Железного Феликса, ставшего на нашем пути. Но был на нём противогаз, скрывавший лицо. Рука одёргивает намордник и за место лица у того десятки копошащихся личинок, отчего кажется, что лик монстра постоянно меняется, находится в движении. Улыбка сменялась злостью, злость смирением. А газ тем временем продолжал действовать на меня. Ноги подкашивало. Я должен был идти, обязан, какая бы боль не сковывала меня.

Коттедж встретил нас успокоенным молчанием, как не так давно Преображенский. Я не выдержал и метнулся в туалет, в два шага преодолев расстояние, которое вчера не смог. Там же меня обильно вырвало, как будто кишки вышли наружу. Я отдышался. Память пока трезва. Ещё через какое-то время мне стало легче дышать.

— Что будем делать? — спросила Рита, глядя в камин, словно караулила там Феликса.

— То же, что я пытался сделать двумя месяцами ранее — поведать истину.

— Думаешь, она им понравится?