МоLох

— Кружку «Жигулевского», — скомандовал Мартин, не обращая никакого внимания на стенающего директора банка. — Вы все идиоты, — изрек он, и придвинул к себе пиво. — На … ему ваш отчет. Ему надо знать, кто ворует деньги. Ему губернатор позвонил. А тому Шамсутдинов. Да не суетись ты, — осадил он вскинувшегося, было, Шелковникова, — Готов отчет. Только я готов спорить на штуку баксов, что Квашнин его даже читать не станет. Будешь держать пари? — и он в упор посмотрел на директора банка.

— В Чацке не найдется глупца, который стал бы с тобой спорить на деньги, — пробормотал тот. — Потому что ты всегда выигрываешь.

— Вот и не суетись, — и Мартин принялся за пиво.

Бобров невольно пришел в восхищение. Вот человек! С его талантами мог бы и в Москве преуспеть! Ведь он финансовый гений! И выдержка железная. Он, единственный, никого и ничего не боится. Всех можно заменить, кроме Мартина. А он торчит в Чацке. Человек-загадка. Никто и никогда не видел его по вечерам. Нигде. Такое ощущение, что Мартин оборотень, который с наступлением темноты превращается в вурдалака и идет ночевать на кладбище. Или еще в кого-нибудь. Может, в будущее перемещается. Изобрел машину времени, и ночи напролет шастает из эпохи в эпоху. Ему все одно, что Москва, что Чацк. К его услугам новые миры!

И тут Бобров увидел в окно Нину, которая вместе с матерью и отцом прогуливалась по перрону. Тут же была и Шурочка. Но ее присутствие как раз было понятно: она работает в банке. А вот что здесь делает Нина, у которой началась весенняя сессия? Она должна сейчас сдавать зачет, или готовиться к нему. Вместо этого Нина приехала на вокзал.

«Торопится попасться Квашнину на глаза. Кто знает, сколько времени он пробудет в Чацке? Вот Зиненки и суетятся», — с неприязнью подумал Бобров.

После того, как он в субботу напился, они с Ниной были в ссоре. Наутро, когда Бобров продрал, наконец, глаза, и вышел на веранду, чтобы выпить кофе, его там встретила только Бетси. Которая ласково спросила:

— Проснулся? Тебе только кофе или ты будешь завтракать? Могу приготовить омлет, — с готовностью сказала она.

— Спасибо, не надо. Только кофе. А где все?

— На речку пошли.

— Купаться?! Так ведь вода еще не прогрелась!

— Мама в огороде, папа в саду, прибирается. Стас с утра пораньше поехал по квартирному вопросу Квашнина. Ему в семь позвонили. А Шурочка с Олегом решили прогуляться к реке.

— А Нина? — осторожно спросил Бобров.

— За ней заехали Протопоповы. Зина попросила мою сестренку оценить свадебное платье.

— Почему меня не разбудили? — ревниво спросил Бобров. — Я бы тоже поехал.

— К портнихе? Андрей, ты что, совсем ничего не помнишь? — с жалостью посмотрела на него Бетси.

Сейчас, когда у нее были печальные глаза, она казалась почти хорошенькой.

— Я ей нахамил, да?

Бетси вздохнула. Бобров одним глотком допил кофе.

— Мне надо ехать, — сказал он с трудом. Голова гудела, во рту было сухо, язык еле ворочался.

— С тобой все будет в порядке? — внимательно посмотрела на него Бетси. — Если хочешь, то я…

— Не надо, Лиза, — Бобров посмотрел на нее с жалостью. Он давно обо всем догадывался, но дружба не может заменить любовь. Она вообще ничто не может заменить, дружба это чистый продукт, который ни с чем нельзя мешать. Иначе он превращается в яд.

Весь день Бобров тщетно пытался дозвониться до Нины. Та или сбрасывала его звонок, или была недоступна. И вот он увидел ее в окно, сидя на вокзале. Куда приехал вместе со всеми встречать Квашнина. И решил все выяснить. В каких они теперь отношениях? Это разрыв или как?

Первой его опять-таки заметила Анна Афанасьевна. Которая сказала:

— Нина, Андрюша пришел.

Бобров понял, что его все еще держат «про запас». Нина может Квашнину и не понравиться. В Москве хватает красавиц, и все они уже успели в столице пообтесаться. Квашнин, который находится в активном поиске, может просто-напросто взять любой глянцевый журнал и ткнуть в него пальцем. И его с понравившейся девушкой сведут. Или зайти в Инстаграм, где полно такого рода предложений.

Увидев Боброва, Нина сделала вид, что надулась. В искренность ее чувств Бобров не верил. Девушка, которая пришла на вокзал, чтобы попытаться продать себя мультимиллионеру, не может обижаться. Она со своими лучшими чувствами уже договорилась. У них есть цена: у стыдливости, целомудренности, разборчивости, в общем, у всех, без исключения. Нина и разоделась, как продажная женщина: в мини-юбку, кофточку с глубоким декольте, и туфли были на каблуках. Если раньше их разница в росте была почти незаметна, то теперь Бобров оказался ниже Нины на полголовы. И почувствовал себя униженным. И накрашена Нина была, как для ужина в ресторане. Ей это не шло. А, может, она и пришла сюда в таком виде, рассчитывая на приглашение в ресторан?

— Привет, — вымученно улыбнулся Бобров. И кивнул на киоск с мороженым: — отойдем?

— Нам не о чем говорить! — вскинула подбородок Нина.

— Можешь объяснить, чем я уж так тебя обидел? — тихо спросил Бобров. У него до сих пор болела голова.

— Ты даже не помнишь, что было! Надо же так напиться!