МоLох

— Андрей, ты куда! — вцепился в него Гольдман.

— За коньяком!

— А не хватит тебе? — с сомнением спросил Ося.

— Я не хочу пить твои таблетки! Лучше я нажрусь коньяка! — и Бобров выскочил из машины.

— Вы бы с ним пошли, Осип Осипыч, — засопел таксист. Гольдмана в Чацке знали многие. — Наломает парень дров. Идите, я подожду.

В магазине в этот поздний час было пусто, и Бобров, словно пушечное ядро пролетел мимо полок с молочкой и мясными полуфабрикатами к спиртному. Схватив две бутылки коньяка, он ринулся к кассе.

— Я не дам тебе умереть от алкогольного отравления, — сердито сказал Гольдман и отобрал у него одну бутылку.

Бобров почувствовал, что начал сдуваться. Он заплатил за коньяк и покорно дал Гольдману отвести себя в машину. Дома он также послушно лег на диван, дал себя раздеть и с тоской посмотрел на коньяк, который Ося разлил по рюмкам:

— Расхотелось.

— Тебе лучше? — внимательно посмотрел на него Гольдман.

— Нет. Просто завтра у меня зверски будет болеть голова. А проблема останется. Я ничего не могу изменить. Понимаешь? Ни-че-го.

— Силой жениться тебя никто не заставит.

— Ты не понимаешь, что она задумала. Она хочет со мной переспать, получить некий опыт. Подготовиться, понимаешь? Одно дело кино об этом посмотреть, то же порно, а другое, когда это впервые случается с тобой. Она боится, что не сможет. Закричит, или оттолкнет. Скажет что-нибудь не то. Расплачется. А ей нужна в этот момент выдержка и спокойствие. Она должна знать, что с ней будут делать, понимаешь? Заранее знать свои ощущения. Нина, конечно, красавица, но чувственности она лишена. Иначе она давно бы осталась у меня на ночь. Но для нее половой акт — сделка.

— Тогда какая ей разница, с ним или с тобой? — внимательно посмотрел на него Гольдман.

— Ей, по крайней мере, не противно, когда я ее целую, — усмехнулся Бобров. — Она мне даже отвечает. Кто его знает? Может сдерживающий фактор только ее девственность? И там дремлет вулкан. Но со мной у него есть шансы проснуться, а с этим жирным уродом навечно застыть подо льдом. Для женщины очень важно, как это у нее было в первый раз. Ну, еще чисто детское желание напакостить. Хоть как-то отомстить. Извини, что все разложил по полочкам, та еще тема…

— Ничего, я же врач, — усмехнулся Гольдман. — Ты вот что, Андрюша. Ложись спать.

— Когда меня выпрут из банка, возьмешь к себе в отделение санитаром?

— Куда-нибудь пристрою.

— Хотя… Я могу продать свою московскую квартиру, и купить здесь, в Чацке маленький домик, — принялся мечтать Бобров. — Да еще на жизнь останется. На долгую, скучную жизнь… Я знаю, что я сделаю, — вдруг сказал он. — Карену позвоню.

— Зачем?!

— Я хочу знать, почему Квашнин так нервничает. Что там, в «Счастливом»? Я имею в виду, московский офис. Головной. Квашнин вынужден задержаться в Чацке. Значит, у его врагов есть время. Василий Дмитриевич далеко не всесилен. А «Счастливый» — банк частный. И у Квашнина не контрольный пакет акций. Это дело с воровством из ячеек может серьезно ему навредить. Ведь именно Квашнин спровоцировал вора. Который убил сообщницу. Назревает скандал. Это значит, что Квашнин теряет хватку. Да, Карен должен знать о том, что происходит в Чацке, — решительно сказал Бобров.

…Остаток дня Квашнин был желчен, как никогда. Он чувствовал, что этот раунд проиграл, хотя по всем признакам повержен был именно Бобров. Но Василий Дмитриевич чувствовал, что проиграл этому клоуну по очкам. Да еще этот Гольдман… Не надо было на него срываться.

А все из-за того, что пришлось задержаться в Чацке! Убийство Липкиной спутало им с Ленчиком все планы. Поэтому Квашнин позвонил ему, и, несмотря на позднее время, вызвал к себе в гостиницу.

Ленчик, если и удивился, то виду не подал. Он явился через полчаса, чисто выбритый, несмотря на то, что на дворе была ночь, благоухающий дорогим одеколоном, и свежий, будто и не ложился.

— Чего так долго шел? — проворчал Квашнин.

Ленчик понял, что босс не в настроении. Девчонка, видать, ломается. Ленчик вообще не считал, что провинциальная королева стоит таких усилий. На его взгляд Нина была ломакой, и себе на уме. Хорошенькая, это правда. Но сколько таких в Москве? Зачем везти туда еще одну такую же? Москва уж точно не потеряет от того, что в ней не будет жить Нина Зиненко, а вот Нина свой шанс потеряет, если продолжит ломаться. Байдашев был уверен, что устроит все за пять минут. Обрисует Нине ее перспективы, и прямо скажет, что в краже и убийстве подозревает ее отца. И объяснит, почему. Скорее всего, Зиненко и есть вор. А девчонка не понимает, что ей бежать отсюда надо, из Чацка, и как можно скорее. А она, похоже, условия ставит. Потому что босс недоволен.

Девчонка дура конченая. А вот «папу» Байдашев отказывался понимать. Неужто и впрямь влюбился?

— Поганый вечер, — Квашнин взглядом показал на бутылку «Хенесси», — налей. Давно так скверно не проводил время.

— Так может… припугнуть? — сказал Байдашев, разливая по рюмкам коньяк. Спиртное он не любил, но понял, что сегодня случай особый.

— Кого? — тяжело посмотрел на него Квашнин, не прикасаясь к своей рюмке.