МоLох

К вечеру Байдашев убедился, что тянет пустышку. Он хотел, было, поехать в рабочий городок, но с досадой вспомнил о поручении Квашнина. Босс сегодня вечером работал с документами и просил приглядеть за Ниной.

Байдашев, который весь день катался на одной машине, решил ее не менять. Дело плевое. Ну, куда девчонка может поехать? Только к Боброву.

Нина вышла из дома без пятнадцати восемь. Байдашев с усмешкой смотрел, как к автобусной остановке, где стояла Нина, подъехала серебристая иномарка Боброва. Байдашев лениво сфотографировал, как Нина садится в машину. Ночи в мае были короткие, и фотографии вышли четкие. Виден был и номер машины, и Нинино испуганное лицо. Она пару раз оглянулась, но на старенькие «Жигули», скромно стоящие на обочине, внимания не обратила.

— За ними, — велел Байдашев таксисту, когда машина Боброва плавно тронулась с места.

Таксист, молодой парень, уже ощутил вкус байдашевских денег. За сегодняшний день парень заработал как за всю прошлую неделю, когда перебивался случайными поездками. Клиент, москвич, попался тороватый, и таксист почувствовал азарт.

«Дура», — с усмешкой думал Байдашев, глядя, как Нина под руку с Бобровым заходит в придорожное кафе. Они отъехали от Чацка километров на двадцать. «Думает, здесь ее никто не увидит. Точно: дура».

Байдашев окончательно разочаровался в Нине. Он понял, как дальше будут развиваться события, и велел таксисту:

— В центр.

Он планировал подождать у дома, в котором жил Бобров, пока приедет парочка. Караулить их всю ночь Байдашев не собирался. Много чести. Девчонка останется в Чацке. Навсегда. После того, как Квашнин спросит:

— Когда?

Когда и кто украл у него Нинину девственность.

И Байдашев, его верный пес, назовет время и дату и в доказательство предъявит фото. Нинина цена после этого резко упадет. Квашнин сочтет, что заплатил за удовольствие достаточно, подарив Нине машину и потратив на ухаживание две недели. Счет будет погашен. Они уедут в Москву вдвоем, босс и его верный пес. А девчонка… Да какая разница, что с ней будет?

Не то чтобы Байдашев злорадствовал, он просто изначально не одобрял выбор Квашнина. И радовался, что интуиция не подвела.

— Свободен, — весело сказал он таксисту у дома Боброва и дал щедрые чаевые сверх оговоренной суммы.

Глава 11

— Почему ты не ешь? — Бобров внимательно посмотрел на Нину.

Она лениво ковыряла вилкой греческий салат. Так он, во всяком случае, назывался в меню, хотя от традиционного рецепта в нем было мало. Помидоры да оливки с мелко нарезанными листьями китайского салата, посыпанные тертым плавленым сырком. Выбранное Ниной кафе оказалось не милым, а отвратительным. Единственным его преимуществом было то, что кафе находилось далеко от Чацка.

— Заказать тебе вина? — мягко спросил Бобров. Он еще надеялся, что этот вечер закончится не драматически, а вполне себе мирно.

— Да! — решительно ответила Нина, и Бобров подумал: «Увы».

Принесли отвратительное пойло в бокале для вина, которое Нина выпила, не морщась. И сказала:

— Поедем к тебе.

— Ты уверена?

— Да.

— Ну, хорошо, — и Бобров попросил счет.

Это было в первый раз, когда Нина согласилась зайти в квартиру к нему, холостому мужчине. Случись это месяцем раньше, Бобров ликовал бы. Но сегодня он прекрасно понимал подоплеку. Нина ехала, как на казнь. Ее красивое лицо было мрачно, она даже постарела и казалась сейчас тридцатилетней женщиной.

Бобров почувствовал, как все его тело, будто начало кровоточить. Кожа, которая в Чацке успела нарасти, лопнула в одночасье. И показались оголенные нервы, сосуды, некоторые были надорваны и саднили. Бобров был сейчас даже несчастней, чем Нина, которая приняла непростое решение. Погруженные в свои чувства, они ничего не замечали. Бобров усиленно подыскивал нужные слова, его пятерня залезла в волосы, и на светофоре он тщательнее, чем обычно, разложил их вокруг своих впалых щек.

— Носил бы прическу — хвост. Тебе пойдет, — полуобернулась к нему Нина. Она словно хотела в нем что-то рассмотреть. И Бобров невольно сжался в комок.

«Ничего во мне особенного нет», — подумал он, паркуясь с торца главной Чацкой «высотки». К его машине здесь привыкли, и за ней закрепилось постоянное место.

— Идем, — сказал он Нине и первым вылез из машины.

Они, не спеша, обошли дом.

— Значит, здесь ты живешь? — она задрала голову.

Нина прекрасно знала, где он живет, просто она брала паузу. Все еще колебалась.

— Идем, — сказала теперь уже она и первой направилась в подъезд.

Бобров почувствовал себя несчастным.

Его квартира Нине понравилась, она сразу оживилась. Прошлась по единственной комнате, гостиной, совмещенной с кухней, деловито спросила:

— Где у тебя ванная комната?

Бобров показал. Пока Нина была в ванной, он достал початую бутылку коньяка. Ту самую, которую планировал выпить с Гольдманом, но так и не выпил.

«Я вызову ей такси», — подумал он, и налил коньяк обоим. Нина вышла в гостиную более или менее спокойной, с распущенными волосами, свободно лежащими на плечах, губную помаду стерла. Бобров смотрел на любимую родинку над Нининой верхней губой и тосковал.