Молох (СИ)

— Расскажи, что он делает с больными. — Вдруг успокаивающим тоном спросила женщина с пышными жгуче-темными волосами. Она показалась Саше самой старшей из присутствующих, на вид ей было около сорока пяти. И акцент. У нее был странный выговор.

— Он что-то добавляет в воду. Не знаю, что. Возможно, какие-то лекарства смешанные с его кровью, у него там и шприцы и порошки.

— Названия. — Коротко отчеканил Хайтауэр сквозь непонятный нарастающий гул в воздухе.

— Не знаю! Я не видела, видела кухарка… Что вы соби…

Саша не успела договорить, как над их головами с ревом режущих воздух лопастей пролетел вертолет, и Александра испуганно подкосилась в коленях, разметав волосы по плечам. Пламя костра пригнулось к земле и вновь выровнялось, а присутствующие будто ничего и не заметили.

— Бесполезна. — Констатировал рыжий. — Но отпускать нельзя. Все доложит Прадипу.

— У них с Прадипом и так прямая связь по спутнику. — Отмахнулся Хайтауэр. — Сейчас пробьет.

В тот момент, когда девица пересаживалась к темнокожему, за спиной у Александры раздался умопомрачающей громкости взрыв, и Саша припала к земле, закрыв руками голову. С судорожно хромающим сердцем, девушка вновь подняла глаза, и встретилась взглядом с пронзительными карими глазами и окровавленным ртом.

— Покажите справочник древних родов. — Сказал темнокожий, передавая ужин следующему.

— Он давно есть на телефоне, Хетт. — женственный парень протянул свой блестящий брендовый мобильник, закатив глаза на такую несовременность.

— Иди сюда, присядь. — Хетт поманил Сашу пальцем и она, еле встав с колен, доковыляла до него. Но место ей не освободили, а Хетт лишь вытянул ногу, предлагая присесть к нему на колено.

— Я лучше постою. — Скованно ответила Саша.

Сосед Хетта рассмеялся и рывком усадил ее на выставленную вперед ногу своего товарища. Ей тут же развязали руки, и вложили в них телефон.

— Не урони. — Вдруг забеспокоился за свой девайс хозяин телефона. — Я им документирую все события для суда.

Саша растерянно держала в руках телефон, а Хетт продолжил, усаживая ее повыше.

— Посмотри, вот эмблема на твоем кольце. Она означает двух братьев. Это знак Аргия. — Он отмотал страницу ниже. — Вот тут знак двух младенцев. Это его брата Энгуса. И еще солнце и луна. Солнце — Энгус, а Луна — Аргий. Ты видела их где-то в Бранденбурге? Кто-то из вас, же кормит его? Значит носит его знак…

— Нет. Ни Солнца, ни Луны. — Саша неуверенно полистала страницу. Символы были вытатуированы на коже или нанесены на украшения. Но девушка и не рассматривала в замке никого детально. — Я ничего такого… вот. Эту птицу я видела на пуговице.

— Какую? — Встрепенулся Хетт, выхватывая у нее телефон. — Эту? На какой пуговице?

— У швеи хранятся эти пуговицы, она очень их бережет, говорит, что они все посчитаны. Это… золотые пуговицы Кардинала. — Неловко уточнила Саша.

— Что за птица? — телефон пошел по любопытным рукам, и Хайтауэр снова нахмурился. — Ты чего дуришь нам голову. Этот вампир давно мертв.

— Я не лгу. Птица та же самая! — Возмутилась Саша.

— Это кеклик. Знак Асклепия. — Ответил Хетт невозмутимо. — Их отца. Посчитаны они были потому, что их всего пять. Энгус сделал их из монет, которыми Асклепий заплатил за покупку двух братьев.

— Откуда ты знаешь? Ты гораздо моложе меня, — серьезно засомневался один из высокородных вампиров.

— На меня работает один из бывших помощников Аргия. Его старый хозяин любил говаривать, что жизнь стоит три копейки. Энгус расплатился одной из шести золотых монет, чтобы они могли переправиться с Крита на континент и сбежать. Если монеты в Бранденбурге, значит и Энгус там.

— Так вы мне верите? — Воодушевленно спросила Саша. — Я могу идти?

— Да. И нет. — Ответил Хетт, помогая ей встать.

— Я больше ничего не знаю. — С мольбой проговорила она, и тревога, поселившаяся в ней с утра, теперь щупальцами страха поглощала ее с головой. — Отпустите. Вы должны…

— Закон Гару не о долге, он о здравом смысле. — В отсветах костра, нависающий над ней мрачный высокий Хетт был пугающе жутким. — Эти законы предотвращают ненужные жертвы среди вампиров из-за собственности. Он не защищает людей, а указывает на их принадлежность. И как законопослушные братья ночи, мы вернем собственность вампиру, который ее потерял.

Владыка Хетт крепко держал девушку за плечо, когда она пыталась выкрутиться, озираясь по сторонам в поисках помощи, и везде встречала лишь холодную решимость.

Веревка снова оказалась у нее на запястьях, глубокими бороздами врезаясь в нежную кожу, и на этот раз ее как собаку привязали к столбу у палатки Хетта.

Измученная, не способная уже стоять на ногах, она обхватила столб и сползла на землю.

Костер был в нескольких метрах от нее, но она ни слова не понимала из того, что говорят в круге полыхающего света обезображенные ненавистью лица. Язык был ей не знаком.