Молох. Укус кобры

— Ага, типа того, — кивнул, принимая бокал с коньяком. Его совесть никогда не будет чистой. Она испачкана ещё с малолетства и не чем-нибудь, а кровью. Кровь с рук не смыть, сколько бы лет ты ни отсидел, сколько бы ни каялся. Ты всегда будешь чувствовать на себе этот смрад, его не выжечь даже кислотой.

— И что дальше?

— Пока не знаю, — пожал плечами. Он, и правда, не знал. Хотелось начать новую жизнь, оставить весь мусор, всё дерьмо в прошлом и больше к нему не возвращаться. А в идеале махнуть куда-нибудь за бугор, жарить мулаток на берегу какого-нибудь океана. Но она не отпускала. Мысли о том, что эта сука где-то рядом, о том, что она уже давно забыла о нём, о том, что сделала с ним – они убивали.

Пашка кисло усмехнулся.

— Если есть желание поработать, могу скинуть твой контакт заинтересованным людям. За десять лет многое изменилось, но цены на услуги профи твоего уровня стали намного выше.

Молох покачал головой, допил свою порцию.

— Нет. Я больше не работаю.

— Ну, как знаешь, — Сенин развёл руками. — Я в любом случае рад тебя видеть. Жаль, что так вышло всё. Зря ты не разрешил эту тварь грохнуть. Плевать, что баба. Такое не прощают.

Не прощают. Молох и не собирался. Но позволить её пришить Андрюхе или кому-то ещё он не мог. Это только его дело. Потому что она только его. Предавшая его сука. Но сука его. От его руки она и погибнет. Как погиб он десять лет назад.

— Я сам с ней разберусь.

— Ладно, понял. А что у тебя с Хаджиевыми? — перевёл разговор на другую тему Сенин. — На них теперь работаешь?

— Я ни на кого не работаю, ты же знаешь. Так, помог одному из них кое в чём. Мне не помешает этот человек в должниках.

— Ну а теперь куда?

— На острова, — усмехнулся. — Поеду загорать.

— Ладно. Если что, ты зови. Кстати, ну так, на всякий случай: я знаю, где она. Мои ребята за ней наблюдали. Раз в год-два она переезжает со своей семейкой в другой город. Но мы вели её всё время, чтобы не исчезла.

Молох опустил взгляд на опустевший пузатый бокал, где на дне всё ещё плескалась янтарная капля. Грудную клетку сжало тисками боли, аж затрещали рёбра. Глотку передавило стальной петлёй, и он едва не захрипел от удушья.

Наверное, потому и не торопился искать её. Знал, что найдёт. Знал, что увидит её другую. Не ту, которая с ним была. Ту, которая теперь с другим. Значит, всё-таки с другим. Неужели тот щегол на ней женился и ребёнка заделал?

— Семья?

Пашка сначала не понял его вопрос. А когда дошло, тяжело вздохнул.

— Только не говори, что до сих пор эту… любишь? Спустя десять лет, из которых все десять отмотал из-за неё? После всего? Серьёзно?

— Давай ты не будешь тут включать мамку. Я бухать сюда пришёл, а не нотации твои слушать. Что с семьёй там? Говори, раз начал.

Сенин, закурил, не спеша наполнил бокалы. А потом задержался на Молохе долгим взглядом.

— Семья как семья. Муженёк, дочка, съёмные квартиры. Счастливая ходила, сияла вся. Пока ты зону топтал, да баланду жрал, — не удержался Пашка. — В своё удовольствие баба живёт. Бабла-то немерено у неё. Хули, совесть-то свою удачно загнала.

— Муженёк, говоришь? Этот? — уточнять Елисей не стал, но Сенин его понял с полуслова.

— Да не. С тем расстались они. Сразу же, как тебя закрыли. Но эта долго не страдала. Уже через месяц замуж выскочила, фамилию сменила.

Молох скривился от разлившейся во рту и глотке горечи. Даже вкус коньяка не перебил.

Счастлива, значит? Дочку растит, с мужем спит. Тварь. Действительно тварь. Хотя было бы странно ожидать чего-то другого от бабы, слившей его за бабло.

Он помнил её слова, брошенные ему с ехидной усмешкой на последнем заседании суда. Сколько их было, заседаний этих? Пять? Семь? Десять? После тех слов он уже не считал.

— Что ж ты сделала, сука? Я же достану тебя. Ты же не спрячешься от меня нигде, — прошипел, проходя мимо неё.

— Сделала то, чего всегда хотела. Купила себе новую жизнь, — ответила, улыбнувшись.

А он лишь покачал головой, глядя в ледяные змеиные глаза той, кого любил больше, чем себя. От того и боль от её предательства была невыносимой. Посадил бы его какой ушлый прокурор, не было бы так паршиво. Не выворачивало бы его наизнанку. Но она…

За что?

Его затолкали в клетку и захлопнули дверь. А потом начался ад.

— Ладно. Дай мне адрес, раз уж знаешь.

— Сейчас? Уверен? — Пашка нахмурил брови. — Может, попозже? Отдохни, приди в себя.

— Адрес давай!

Сенин вздохнул, полез в карман за мобильником.

— На вот. Записывай.

Молох пробежался взглядом по экрану телефона, кивнул.

— Запомнил.