Молох. Укус кобры

Каша… Кашу я не ела так давно, что уже даже не помню её вкус. А вот запах… Этот запах я ни с чем не спутаю. Мёд и сливочное масло, тающие на вершинке и растекающиеся по горке каши.

Рот мгновенно наполняется слюной, и я, как голодная собака, хватаю свою тарелку, ещё не донесённую до стола.

— Не спеши, никто не отнимет, — ворчит на меня явно ошалевший мужик, но сейчас он занимает мои мысли откровенно меньше, чем овсянка. Я готова жрать её руками или вообще, как животное, хватать ртом прямо из тарелки. Благо ложку мне всё же дают.

ГЛАВА 6

— Как зовут, сколько лет? Кто подрезал и за что? — спрашивает равнодушным, ледяным тоном, ожидая, пока его порция каши остынет.

Я же хватаю горячей, обжигаю нёбо и язык, даже горло, но глотаю, потому что это пиздец как вкусно. Я лет сто не ела тёплой еды, а о каше с маслом и мёдом вообще говорить не приходится. Не подают такое на улице.

— Сонька, — отвечаю с набитым ртом. Знакомые кличут меня «Золотой Ручкой»* не только из-за имени, но ему об этом знать необязательно. — Вчера восемнадцать стукнуло. А подрезали уроды одни, — тут в подробности не вдаюсь, но моего спасителя это, похоже, не устраивает.

— Какие уроды?

Я заталкиваю в рот очередную ложку каши и с наслаждением проглатываю её.

— Вкусно, спасибо, — улыбаюсь ему, но на этого мужика мои ухищрения не действуют. Жуткий тип всё-таки.

— Или ты отвечаешь на мои вопросы без выпендрежа, или сваливаешь прямо сейчас, — зыркает исподлобья, а я оседаю.

— Михей со своей кодлой отвезли в баню, хотели там по кругу пустить. Я сопротивлялась. Ну и напоролось на финку, — вспоминаю события вчерашнего дня уже без тени улыбки. А если бы всё-таки трахнули? Жуть… Я бы, наверное, не выдержала. Хотя… Где моё не пропадало. Всякое на улице бывает. И по морде получала, и на сырой земле спала. Правда, ни с кем не сношалась. Не пришлось как-то, да и желания, честно говоря, не было. Не с бомжами же девственность терять. А вот продать можно было бы. Только кто ж купит? В принципе, купить могли бандюки вчерашние, будь я с ними поласковей. Но как-то не улыбалось с этими бритоголовыми мразями. Фу!

— Кто такой Михей и его кодла?

— Михей рынок наш держит. А остальные его дружки какие-то. А я под руку попалась.

— И как ты попалась ему под руку?

— Так это… Мимо шла и…

— Слушай, — он поставил свою ложку вертикально, словно собирался воткнуть её в столешницу. Я бы не удивилась. Мужик-то на вид не слабенький такой. — Ещё раз соврёшь – выкину туда, откуда вчера подобрал.

Я вспоминаю о своих вещах. Джинсы на мне были. Расстёгнутые, то точно были. А ещё олимпийка. Старенькая, но можно было носить до зимы.

Только даже если он сейчас отдаст мне одежду, я всё равно не в состоянии идти. Куда же я пойду с раскуроченным боком?

Вздыхаю. Мужик буравит меня своим пронизывающим взглядом, и я понимаю, что отвертеться не получится. Но если скажу ему, что я воровка, то вылечу из его хаты ещё быстрее.

— Он подумал, что я его обворовать хочу. А я просто мимо шла. Коснулась нечаянно. Ну и…

— Встала и свалила. Шмотьё своё в ванной найдёшь. Давай, на выход! — встал, забирая у меня тарелку с недоеденной кашей, а я схватила её обеими руками и жалобно на него уставилась.

— Подожди! Я скажу!

Мужик сел обратно, налил из бутылки молока и подвинул мне стакан. Себе плеснул из турки кофе.

— Ну?

Я быстро затолкала в себя остатки каши, облизнула губы. Ну хоть поела. Теперь пусть выкидывает.

— Я с Михея браслет сняла. Он заметил. Догнали, отвезли в баню. Хотел, чтобы я его корешей обслуживала. А потом, когда я на финку налетела, вывезли меня за гаражи. Оттуда я пришла к подъезду, а там уже не помню ничего. Это правда, — схватила стакан с молоком и в несколько глотков опустошила его.

В этот раз мужик поверил. Долго смотрел на меня, будто ища подвох, но не нашёл, судя по всему. Встал со стула, подошёл к окну и осторожно, лишь слегка оттянув занавеску, выглянул на улицу.

— Родители твои где?

— Нету, — и, поняв, что он ожидает более точного ответа, промямлила: — Бросили. Давно уже.

— А другие родственники?

— Нету никого. И не было. Я в детдоме до четырнадцати жила. А потом… Ну, в общем, сбежала. С тех пор на улице. А тебя как зовут?

Мужик покачал головой, нахмурившись какой-то своей мысли, а потом, проигнорировав мой вопрос, выдал:

— Я сегодня отсюда съезжаю. Оставайся, пока не поправишься. Квартира оплачена до конца месяца. В холодильнике есть немного жратвы, — затем полез в карман, достал оттуда несколько бумажек, а я, раскрыв рот, застыла на деньгах жадным взглядом. — Это тебе на первое время, — швырнул на стол. — И не воруй больше. А то в следующий раз не повезёт.

Допив кофе, поставил чашку в раковину и пошёл к выходу. А я, зажав ноющий бок ладонью, слезла со стула и поковыляла за ним.

Не знаю, на что я рассчитывала и во что верила, когда шла попятам, но как только мужик притормозил и обернулся, вопросительно уставившись, я бросилась к нему.

— Забери меня с собой!

— Чего? — будто, и правда, не расслышал тот. А может, не ожидал от меня такой наглости.