Молох войны

Полностью боеготовыми в России, кроме РВСН, держали части ССО и, частично, десантуру. Вследствие провала в разведке, в украинской операции их сил оказалось недостаточно для победы. Хотели захватить «Неньку» с наскока, положившись на собственный, распиаренный миф, что ВС РФ — вторая армия в мире!

Не получилось! Сунулись, получили по сусалам. Утерлись, сплюнули кровавую юшку, засучили рукава и начали воевать по-настоящему, по-взрослому.

После выписки из госпиталя я прошел военно-врачебную комиссию, председатель ВВК прямо мне сказал:

— Майор с твоим ранением тебя можно комиссовать и отправлять на пенсию, но можно пройти реабилитацию и вернуть в строй. Я в курсе через что ты прошел, поэтому чисто по-человечески, думаю, что с тебя хватит войны. Решение за тобой. Как скажешь, я так и напишу в заключении.

Разговор между мной и полковником медицинской службы проходил наедине и лишних ушей при этом не было. Причем на самом разговоре я не настаивал, все это было личной инициативой полковника. Видимо он решил, что мне так будет проще «запятисотиться» и уйти на пенсию.

— Выписывайте, ставьте максимально возможную степень годности, и я на фронт поеду, — глядя в сторону, буркнул я.

— Дурак?! — возмутился полковник. — Какой фронт? Тебе ногу по частям собирали, шесть штифтов поставили в кость! Дай бог, чтобы после полугодовой реабилитации ты вернулся к кабинетной работе. Какой к черту фронт? Ты своё отвоевал уже!

— Это вас мои родители подговорили? Отец денег дал? Или полковник Богомолов словечко замолвил? — прямо спросил я. — Если так, то можете комиссовать, мне по фиг, я добровольцем уйду, благо сейчас добровольческих отрядов много. Все равно на фронт сбегу!

— За такие слова я тебе сейчас в морду дам! — гневно заявил полковник, явно обидевшись, что я заподозрил его в сговоре.

— Извините товарищ полковник, сгоряча херню сболтнул, — тут же извинился я перед медиком.

— Шурик зачем тебе это? — тихо, как-то по-отечески спросил полковник. — Ты своё отвоевал, всё что надо всем доказал, ордена заслужил. Смерти ищешь? Так вроде молодой еще.

— Нет, смерти не ищу, просто за месяц на линии боевого соприкосновения понял, что грамотный, решительный офицер — это десятки, если не сотни спасенных солдатских жизней, которые не загублены дебильными приказами и командирским тупизмом во время боя.

— Ясно, — грустно хмыкнул полковник медицинской службы. — Так я и думал. Пошли ко мне в кабинет, я тебе все бумаги подпишу, а заодно и курс реабилитации пропишу, может мозги у тебя на место встанут, будешь самостоятельно восстанавливается.

В общем, хоть и имел я возможность выйти досрочно на пенсию и вернуться домой, но отказался от такой перспективы. Решил, что моё место сейчас на передовой.

Опять же, тут такое дело, что каждая военная кампания советского, а потом и российского офицера не похожа на все предыдущие. Несмотря на то, что у кого-то были надежды, что 21 век станет веком гуманизма, этого не произошло. Годы относительного "расслабона" привели к встряске и срывам шаблонов. Кровь не стала томатным соком, а грязь — пластилином, а все военачальники — гениями военной мысли и душевными ребятами. Войны становятся более ожесточенными, более технологичными, более безнравственными.

Офицер, который командует подразделением на войне — находится на острие ответственности. Он отвечает за свой личный состав — перед своими же ребятами. Он отвечает за все свои просчеты и просчеты более высшего командования — перед своими начальниками. Он отвечает перед собой и своей совестью.

У каждого офицера, который командует личным составом на войне, есть свое небольшое личное кладбище. Или большое. Количество людей, которые погибли, имеет значение. Каких-то потерь можно было избежать, если бы офицеру хватило опыта, смекалки, выучки, умения, везения, твердости настоять на своем перед начальством, не прогнуться под обстоятельства. Но вот какая штука, чем больше ты набираешься опыта — тем шире твое личное кладбище.

Можно перебирать десятки и сотни причин и обстоятельств для того, чтобы понять, что ты сделал не так и, как в следующий раз избежать промахов. Или… принять потери как данность, дань прожорливой войне. Или не принимать их близко к сердцу. Посчитать, что ты все сделал правильно и обсуждению это не подлежит. Или подойти к этой вообще формально и люди для тебя просто циферки в рапорте о безвозвратных потерях. Баб на Руси много, ещё мужиков нарожают!