Молот и крест. Крест и король. Король и император

Серебро, которое текло в сундуки короля и в сундуки Пути, раньше привлекло бы десятки тысяч почуявших добычу викингов. Но теперь на Севере лишь изредка можно было увидеть бородатого пирата, да и то болтающегося на прибрежной виселице в назидание себе подобным. Королевские корабли патрулировали моря и подходы к гаваням, а несколько городов и фьордов, что остались за приверженцами прежнего обычая, один за другим подвергались визитам объединенного флота, в котором собрались силы слишком многих вице-королей, чтобы у кого-то возникло желание сопротивляться.

Жители Стамфорда не знали, да и не желали знать, что сама незначительность и безвестность их города была для короля лучшей рекомендацией. В конце концов тот признался своему старшему советнику Торвину, жрецу Тора, стоящему во главе святилища Пути:

– Торвин, место для новых знаний там, где нет древней истории и древних традиций, которым люди подражают и которые чтут, но которых не понимают. Я всегда говорил, что важно не только новое знание, но и старое, забытое всеми. Однако хуже всего старое знание, ставшее священным, не вызывающим сомнений, настолько общеизвестное, что о нем уже никто не задумывается. Мы начнем все сначала, ты и я, в таком месте, о котором никто не слышал. Там не будет витать дух чернил и пергамента!

– Не вижу ничего плохого в чернилах и пергаменте, – возразил жрец. – Особенно из телячьих кож. У Пути есть собственные книги древних сказаний. Даже твой железных дел мастер Удд научился записывать свои открытия.

Король нахмурился, подбирая слова:

– Я ничего не имею против книг и письма как ремесла. Но люди, которые учатся только по книгам, приходят к убеждению, что в мире ничего больше нет. Они делают себе из книг библию, и таким вот образом старые знания превращаются в устаревшие мифы. Мне нужны новые знания или старые, но позабытые. Поэтому в Стамфорде, в Доме Мудрости, мы возьмем за правило: любой, будь то мужчина или женщина, человек Пути или христианин, любой, кто сообщит нам новое знание или покажет, как с пользой применить старое, получит награду бо́льшую, чем за долгие годы добросовестного труда или за многие грабежи с викингами. Мне больше не нужны громилы Рагнарссонов. Пусть люди проявят свою доблесть по-другому!

В 875 году от Рождества Христова – а хронисты Пути, хоть и отвергли христианского Бога, придерживались христианского летосчисления – столицу построили, и политика Шефа стала приносить свои плоды: иногда сладкие, а иногда горькие.

Глава 1

Высоко в небе белели маленькие облака, гонимые сильным юго-западным ветром. Их тени скользили по свежей ярко-зеленой траве, по жирно-коричневым пятнам пахотной земли, по спинам тяжеловозов, неторопливо тянущих плуги по весенним полям. В просветах сияло горячее солнце – его заждалась пробудившаяся от зимней спячки Англия. Многие верили, что долгая ночь миновала, и приветствовали новый день, новый расцвет при молодом короле и его еретическом, но благотворном правлении.

На рыночной площади Стамфорда толпилось не меньше двух тысяч человек, собравшихся с окрестных полей, чтобы поглазеть на обещанную невидаль. Таны и керлы явились с женами и детьми; они откидывали капюшоны, подставляя лица солнцу; иные с опаской – не хлынет ли дождь – снимали свои грубые накидки. На простецких, невыразительных лицах светились удивление и даже восторг. Ведь нынче этим людям предстояло увидеть удальца, с которым не могли бы сравниться ни Ивар Бескостный, ни его брат Сигурд Змеиный Глаз.

Сегодня человек должен был прыгнуть с высокой башни Дома Мудрости. И взлететь!

По крайней мере, так говорили. Всей толпе посчастливится лицезреть этот полет: будет о чем рассказывать детям и внукам. Но с неменьшей радостью зеваки посмотрят и на падение храбреца. Подкрепляясь хлебом и кровяной колбасой, все с одинаковым интересом ожидали любого исхода.

Пение рожков заставило зрителей разбрестись по обе стороны площади, освободив дорогу для вышедших из дворца гостей короля и свиты. Во главе, сразу за отрядом силачей, неистово дующих в сохранившиеся с незапамятных времен гигантские рога зубров, с нарочитой церемонностью выступали два короля – Шеф и Альфред Саксонский. Те, кто не видел их прежде, смотрели на разительно контрастирующие фигуры и замирали в недоумении: кто же из двоих полновластный монарх, а кого только терпят в качестве соправителя, – пока более осведомленный сосед не шептал на ухо подсказку. И действительно, Альфред в своих царственных одеждах выглядел как настоящий монарх: алый плащ поверх небесно-голубой котты, золотой венец на светлых волосах, левая рука величаво возложена на золотую рукоять старинного меча.