Молот и крест. Крест и король. Король и император

– Два дня назад он расхаживал по всему городу с ха-Наси, – сказал портной, не отрываясь от шитья и не повышая голоса. – В либрариуме порвал книгу и спросил, сколько стоит мудрость. Гаон счел его за идиота и попросил ха-Наси убрать его с глаз. Вчера и сегодня он был с женщиной. Прямо-таки оторваться от нее не может.

Седой глянул сначала недоверчиво, потом с грустью.

– Вероятно, он все еще связан службой Злому. Но кто от рождения не служит Злому? Над этим мы все и должны подняться. Тьерри, как считаешь, если позовем, он придет?

– Нет. Он ничего не знает о нас.

– Нельзя ли подкупить его?

– Он богат. Его одежды постыдился бы огородник, но взгляните, сколько золота он носит на себе. Говорят…

– Что говорят?

– Говорят, что он все время ищет новое знание. Его люди спрашивали в тавернах о греческом огне, открыто заявляли, что хотят научиться его делать. Каждый день, когда есть ветер, они запускают с палубы своего корабля необычный воздушный змей с мальчишкой внутри. Если вы пообещаете рассказать, как делается греческий огонь, он может прийти. Или пришлет кого-нибудь.

– Я не знаю, как делать греческий огонь, – медленно произнес седобородый.

Снова заговорил пастух:

– Тогда это должна быть женщина.

Чтобы скрыть наступившее молчание, портной стал громко расхваливать достоинства сшитых им одежд и удивительно низкие цены.

– Значит, это должна быть женщина, – мрачно проговорил седобородый. – Так обстоит дело с людьми – собственные чаяния и страсти ведут их навстречу гибели. Чресла человеческие требуют рождать новую жизнь. Но каждый новорожденный – еще один заложник Злого. Небесного Отца христиан.

– Иеговы иудеев, – добавил пастух.

– Князя мира сего, – хором сказали все толпящиеся под навесом.

Согласно обряду, каждый из них украдкой сплюнул себе на ладонь.

* * *

Шеф, объект всех этих скрытных обсуждений, в конце концов поднялся из-за стола и кинул серебряный пенни с собственным изображением, расплатившись за крепкое и терпкое вино, – у иудеев не было предубеждений против спиртного, свойственных мусульманам, хотя оно и не подавалось каждый день к столу, как у латинян, и никто не напивался с целеустремленностью норманнов.

– Возвращаемся на корабль, – сказал Шеф.

Свандис помотала головой:

– Я хочу прогуляться, поговорить с людьми.

На лице Шефа отразились удивление, растерянность, тревога.

– Ты это уже делала. В Кордове. Тебя не было всю ночь…

Она улыбнулась:

– Я не буду обращаться с тобой как с беднягой Хундом.

– Здесь нет рабынь, ты же знаешь. На каком языке будешь разговаривать?

– Если не найду с кем пообщаться, я вернусь.

Шеф не сводил с нее глаз. С тех пор как они соединились на палубе «Победителя Фафнира», каких-то полтора дня назад, он только о ней и думал. По-видимому, в его природе было заложено, что, привязавшись к женщине, он не мог думать о других, вообще больше ни о чем не мог думать. За исключением того, что необходимо предпринять. Сейчас предпринимать ничего не требовалось. Однако что-то подсказывало ему: эту женщину нельзя удерживать, она восстанет при одной мысли о несвободе. Зато скоро поднимется ветер.

– Приходи поскорее. – И он пошел прочь, подзывая гребцов со своей лодки, чтобы вернуться на «Победитель Фафнира».

* * *

Когда задул вечерний бриз, прислуга змея была готова к очередному пробному запуску. Среди моряков уже сложилась небольшая летная элита. В ней по праву оказались Квикка и Озмод, товарищи единого короля во всех его приключениях. Еще важнее было то, что у них сложилось глубокое убеждение: для любой проблемы можно найти техническое решение. Оба они из рабов сделались богачами благодаря техническим новшествам: сначала это были катапульты, потом арбалеты, потом обработанная отпуском сталь, потом водяные колеса, ветряные мельницы, ковочный молот, кривошипы и кузнечные мехи с приводом от водяного колеса. Они привыкли к типичным трудностям, сопровождающим претворение идеи в жизнь, воплощение замысла в машину. Они знали, что рано или поздно задача будет решена. И главное, они знали, что произойдет это благодаря пробам и ошибкам, благодаря объединенным знаниям многих людей. Сегодняшние неудачи не отнимали у них надежду на завтрашний успех. И уверенность их была заразительна.