Молот и крест. Крест и король. Король и император

– Такая же свобода для Локи, как и для Тора, – сказал Риг. – Просто замечательно. Но на чью сторону встанет Локи? И на чьей останется? Нефть и фосфор, селитра и сера, вино и древесный уголь. И кроме Стеффи, найдется кому сложить два и два. Вернее, одно, одно и еще одно. В конце концов объединившиеся империя и церковь победят. Не на твоем веку. Но ты будешь доживать остаток жизни, зная, что это произойдет – и что ты мог бы этому помешать. Какие чувства ты будешь испытывать?

Шеф лежал и молчал.

– Давай посмотрим еще, – продолжал хитрый голос. – Вот новый город.

Перед закрытыми глазами Шефа постепенно вставало диво дивное. Белый град с ослепительно сияющими стенами, а в центре – вздымающиеся к небесам шпили. На каждом шпиле хоругвь, и на каждой хоругви священное изображение: скрещенные ключи, закрытая книга, святой Себастьян и стрелы, святой Лаврентий и раскаленная решетка. Под шпилями, понял Шеф, находятся сонмы людей, чья обязанность – молиться Богу и изучать Писание. Это было не его Писание, но жажда такой жизни, исполненной созерцания и размышления, мирной и покойной, охватила его. Из-под закрытых век брызнули слезы сожаления о том, чего он лишен.

– Посмотри поближе, – сказал голос.

В учебных классах стояли люди и читали вслух книги. Учащиеся слушали. Они ничего не записывали. Они обязаны были запоминать наизусть. Закончив чтение, лекторы собрались в центральном помещении с книгами в руках. Книги пересчитали, проверили по списку, положили в железный сундук и заперли на ключ. На хранение, до следующего раза. Во всем городе ни один человек не имел своей личной книги. Никто не мог написать новое слово или придумать новую идею. Кузнецы ковали то, что им прикажут, как делали поколения их предшественников. Тот зуд, который так часто ощущал Шеф, побуждающий взять в руки молот и выковать ответ на жгучие вопросы, – этот зуд навсегда останется неутоленным.

– Это мир Скульд, – сказал Риг. – В нем Локи наконец освобожден, чтобы послужить церкви и попасть в еще худшие оковы; он пребудет в неволе, пока не зачахнет от истощения. А мир останется неизменным – тысячелетие за тысячелетием. Вечно благочестивый, ни на йоту не меняющийся. Каждая книга становится Библией. Память о тебе, о твоем наследии.

– А если я буду бороться? – спросил Шеф. – Примет ли тогда Локи мою сторону? Заплачет ли он о Бальдре, освободит ли брата из мира Хель? Как это будет выглядеть?