Молот и наковальня

Столкнувшись с таким пренебрежительным отношением, врожденная надменность Тегаса вновь заявила о себе, и магос поднялся, высоко размахивая сервоконечностью.

— Нет! Я не позволю!

Оссуар издал звук, который миллион лет назад, вероятно, выражал смех.

— Не тебе решать.

С навершия посоха Бездны сорвался поток чернильной материи, которая напоминала дым, но вела себя как жидкость. Мирия инстинктивно бросилась в укрытие, но паучьи лапки квестора оказались слишком медлительными на металлическом настиле.

Тьма накинулась на него и, словно лапа из разумной мглы, окутала его с ног до головы и просочилась под капюшон. Раздался нечеловеческий вопль, как будто запись с людским плачем проиграли в обратном порядке и с эффектом искажения. Трясясь всем телом, жрец повалился на пол, и искусственный крик превратился в протяжный стон.

Из жезла Оссуара опять полилась чернота и обволокла хозяина на манер мантии. Мирия скорчила гримасу. Она уже видела раньше, как криптек исполняет этот трюк, и никакие датчики или режим охотника не могли пробиться сквозь вздымающуюся стену темноты, подчиненную воле некрона.

И все же попробовать стоило. Мирия переключила болтер с автоматического ведения огня на одиночные выстрелы и стала быстро перебегать с места на место, посылая снаряды в сгусток мрака, когда различала внутри отблески металла. Некоторые из навскидку выпускаемых снарядов врезались в стены или взрывали сферические контейнеры, выстроенные рядами вдоль всей лаборатории Оссуара. Выливавшиеся из них мерзкие жидкости с приторно-сладким запахом стекали в скрытые канавки под сегментами настила, а под ногами хрустели осколки стекловидного материала. Неопознаваемые куски мяса и органы оставались валяться на плитке..

Покров черноты стремительно ринулся на нее, и Мирия без промедлений отпрыгнула в сторону, однако этого все равно было недостаточно, чтобы уйти. В тесной галерее ужасов было совсем мало места для маневра, а боевая сестра к тому же опасалась повредить прижатую к ней под боевым плащом книгу, что также сковывало ее движения.

Краем глаза она заметила, как зажегся и погас зеленый огонь, и, обернувшись, интуитивно выстрелила в дым, но едва снаряд покинул ствол болтера, она поняла, что ее одурачили. Проворная и вытянутая сущность возникла позади, и над Мирией вырос железный скелет. Сверкнувший тьмою черный посох Бездны ударил ее тяжелым курящимся концом на манер дубинки, и даже сквозь силовую броню Мирия ощутила вибрацию, пробравшую ее до мозга костей. Ледяной холод в одно мгновение сковал руку, и она выронила болтган из онемевших пальцев. Оружие с лязгом стукнулось о настил и отлетело в сторону.

Долю секунды Мирия боролась со страхом посмотреть вниз, на свою конечность, так как разум подсказывал ей, что там не будет ничего, кроме сухой палки: кости, обтянутой тонкой, как бумага, кожей. Преодолев себя, она посмотрела и увидела, что ее рука в целости, лишь побелела и подрагивает от нервного тика. Шагнув назад, она избавилась от обмана чувств и стала растирать окоченевшие, как у трупа, пальцы.

Оссуар не последовал за ней, а вместо этого перевел посох в горизонтальную плоскость относительно своего уже полностью отремонтированного туловища, и жидкий мрак опять хлынул из жезла, но уже не струей, а целой рекой. Вырвавшаяся из оружия криптека черная дымка понеслась к боевой сестре.

Рефлекторно Мирия выставила перед собой руки, чтобы защититься от накрывающего ее савана. После предыдущей встречи она знала, чего ожидать, однако теперь давление оказалось в сотню раз сильнее.

Тьма поглотила ее, и внезапно Сороритас очутилась в самом сердце бездонной пустоты. Все казалось нереальным и бесплотным. Она замахала руками, пытаясь нащупать стены и опорные балки, которые, она верила, никуда не делись, но так ничего и не нашла.

Тьма была у нее в голове. Некронская технология не только играла шутки со зрением, но и проецировала мантию кошмаров, полностью отрезавшую от окружающего мира. Это не было похоже на яд пси-ведьмы, маслянистый и коварный, отравляющий разум, нет; Мирия сталкивалась с псайкерами и могла распознать колдовство.

Оружие Оссуара разительно отличалось от всего, с чем она ранее имела дело. Оно затрагивало примитивную область ее животного разума, спрятанную под рациональным и логическим пластами, пробуждало первобытные страхи вроде боязни темноты, одиночества, смерти. Но, даже осознав это, она ничего не могла поделать: саван стягивался вокруг нее только туже, подавляя сознание, подобно руке, сжимающейся на горле.