Молот Люцифера

Архитектор Суттеров любил, должно быть, сращивать стили. Стены были прямоугольными, и углы здания тоже. А бассейны в саду — мягко изогнутые, самых прихотливых форм. Справа особняк смотрелся как традиционная вилла стиля «монстр»— белые оштукатуренные стены и красная черепичная крыша — а слева как норманнский замок, магическим образом перенесенный в Калифорнию. Для Беверли Хилз это не было необычным, но приезжие с востока всегда изумлялись. Особняк Суттеров располагался вдали от улицы, как и предписывалось отцами города для этой части Беверли Хилз. Настолько вдали, что высокие пальмы, казалось, не имели к нему никакого отношения. К самому зданию, изгибаясь огромной петлей, вела асфальтированная аллея. Возле крыльца стояли восемь слуг для помощи в парковке автомобилей — проворные молодые люди в красных куртках.

Не заглушая мотора, Хамнер вылез из машины. Взвизгнул автоматический напоминатель. В другое время Тим не преминул бы огрызнуться, в сильнейших выражениях проехавшись бы по поводу геморроя своего механика, но сейчас не обратил на этот визг никакого внимания. Глаза его были задумчивы, рука похлопала по карману, затем полезла вовнутрь. Слуга-парковщик заколебался — на чай дают обычно только перед отъездом. Но Хамнер не спеша с задумчивым видом прошествовал мимо него, и тот двинулся к машине исполнять свои обязанности.

Хамнер посмотрел вслед одетому в красное юнцу. Может, этот парень, а может, и другой из них интересуется астрономией. Эти ребята здесь почти всегда либо из Лос-Анджелесского Университета, либо из Университета Лойолы. А что, быть может… Он тут же с неохотой признался себе, что такого быть не может. Тим вошел в дом. Рука его то и дело как бы случайно залезала в карман — ощутить, как шуршит под пальцами телеграмма.

Огромные двойные двери распахнулись, открывая обширное внутренне пространство здания. Прихожая от остальных помещений отделялась высокими арками, выложенными красным кирпичом — намек на стены, долженствующие разделять комнаты. Пол во всем доме был один и тот же: коричневый кафель, расписанный яркими мозаичными узорами. Здесь вполне можно было разместить сотни две гостей, если не больше. А возле бара сейчас собралось не более дюжины… Они весело и оживленно беседовали — немного более громко, чем следовало бы. Гости выглядели как-то затерянно среди этого пространства, сплошь заставленного столами. На столах — свечи и расшитые скатерти. В однотипной одежде — слуги. Их почти столько же, сколько гостей. Всего этого Хамнер не замечал — он вырос в подобной же обстановке.

Джулия Суттер отделилась от крошечной группы гостей и поспешила навстречу Тиму. Губы ее были накрашены, лицо поднято, и лицо это было намного моложе ее самой. В дюйме от щеки Тима она губами сделала движение, похожее на поцелуй. «Тимми, я так рада видеть вас!». Затем заметила его сияющую улыбку.

Она слегка отшатнулась, глаза ее сузились.

Как бы поддразнивая его, но с подлинной тревогой в голосе:

— Боже мой, Тимми, чего вы накурились?

Тим Хамнер был высоким и костлявым, но с маленьким намеком на брюшко — как раз таким, чтобы не создавалось впечатления об излишней приглаженности фигуры. Его лицо было как бы создано для меланхолии — давало знать себя происхождение. Семья его владела дающим весьма высокий доход кладбищем и моргом. Однако сейчас его лицо было прорезано ослепительной улыбкой, а в глазах сиял странный блеск.

— Комета Хамнера-Брауна, — сказал он.

— О! — Джулия вытаращила глаза. — Чего?

Услышанное не имело для нее никакого смысла. Комету купить нельзя. Она пыталась сдерживать волнение, а глаза ее тем временем прыгали то к мужу — успел ли он уже выпить еще одну рюмку? — то к двери — не пришел ли еще кто-нибудь из гостей? Приглашения были сформулированы достаточно ясно, и самые важные гости, пожалуй, уже пришли — пришли рано, не так ли? — и они не должны долго дожидаться, пока…

Снаружи донеслось низкое урчание мотора какой-то мощной машины. Через узкие обрамляющие дверь окна она увидела, как из темного лимузина высыпало с полдюжины народу. Тим сможет позаботиться о себе сам. Она похлопала его по руке:

— Очень мило, Тим. Извините меня, хорошо?

Поспешная, выражающая что-то интимное улыбка, и Джулия исчезла.

Если это сколько-то и смутило Хамнера, то он этого ничем не проявил, а направился прямиком к бару. Сзади него Джулия спешила приветствовать самого важного гостя — сенатора Джеллисона — и его свиту. Он всегда прихватывал с собой не только членов семьи, но и помощников.

Когда Тим Хамнер добрался до бара, улыбка его стала еще более ослепительной.

— Добрый вечер, мистер Хамнер.

— Добрый вечер. У меня сегодня замечательное настроение. Можете поздравить меня, Родригес. Мое имя собираются присвоить комете!

Майкл Родригес, протиравший за стойкой бокалы, слегка смутился.

— Комете?

— Ага. Комета Хамнера-Брауна. Она приближается, Родригес. Примерно в… м-м… июне… плюс-минус пара недель… ее можно будет видеть. — Хамнер извлек телеграмму и с треском развернул ее.