Молот Одина

– Суть-то от этого не меняется, – развел руками татарин. – Настоящее оружие должно быть ударно-дробящим. Что кистень, что шестопер, что топорик, коли они в цель попадают, то будь ты хоть в кольчуге, хоть в кирасе, хоть в ватнике, все равно тебе кранты. До конца боя ты выбываешь. И хорошо, если не до конца жизни. А мечи и сабли – это так, баловство… Старого друга на турнире безопасно погладить, собственное эго потешить, перед соседями игрушкой дорогой похвастаться да бродяг в лохмотьях по дороге со скуки рубить, как принято у самураев…

Иншала запнулся, с удивлением глядя на вдруг опустевшую бутылку. Его гость допил свою и жестом фокусника достал из сумки еще две.

– Что мы тут мнемся, как чужие? – спохватился татарин. – Пошли к костру. Жена брынзу в кляре нажарила, к пиву самое то! Но смотри у меня, опять начнешь ее формы хвалить, точно в глаз получишь!

– Хорошая пьянка должна заканчиваться хорошей дракой! – расхохотался Один. – Иначе какой в них смысл?

– Посидеть, поговорить, почитать стихи, обсудить мудрость Востока и красоту женщин, – развел руками татарин.

– Жеманство все это, Иншала! – презрительно фыркнул викинг. – Мужчина должен думать об оружии и мечтать о битвах! Все остальное – блажь, туфта и провокация!

– А женщины?

– Женщины – это добыча! Их нужно просто брать при каждой возможности! У поверженных врагов!

Иншала пнул северянина в плечо, опасливо глянул на хлопочущую возле костра стройную большеглазую девушку в атласных шароварах и короткой войлочной жилетке, покрутил пальцем у виска и громко вернулся к прежней теме:

– Как же все-таки правильно, что в реконструкторских сражениях запрещены топоры, кистени и палицы! Если бы не это, у нас после каждого слета половину участников «Скорая» с переломами увозила бы.

– А другую половину – сразу катафалки! – радостно подхватил викинг. – Ты даже не представляешь, дружище, как я мечтаю подраться в настоящей схватке с шестопером в руке! Ты видел, каких красавцев ковали наши предки? Это же просто настоящие цветы любви! Перышко к перышку, узорчатые, легкие, быстрые…

– Один заговорил о цветах? – повернулась на звук голоса склонившаяся у котелка татарка, с улыбкой вскинула тонкие серые брови. – Он заболел? У него грипп или клаустрофобия?

– Не беспокойся, Асия, – обнял и поцеловал жену Иншала, – эти его цветочки пригодны только ребра ломать. Наш гость здоров. Принеси, пожалуйста, закуску.

– Мое почтение, прекраснейшая из женщин! – приложив руку к груди, поклонился Викентий хозяйке. – Могу я предложить бутылочку пива обладательнице столь пронзительных глаз, алых губ и точеных ушей?

– Я думала, Один, ты способен любоваться только тем, что калечит и убивает… – зарделась от неожиданного комплимента Асия.

– Все правильно, – кивнул викинг. – Именно ради таких женщин калечат и убивают соперников чаще всего! И пусть хоть кто-то здесь посмеет поспорить, что ты прекрасней всех! Я порву его на куски!

– Один, вообще-то это моя жена, а не твоя, – напомнил татарин, похлопав друга-соперника по плечу.

– Так это здорово! Значит, мы будем драться на одной стороне! Глядишь, и мне какую-нибудь кралю отбить удастся!

– Если ты сейчас устроишь драку, мы не успеем на награждение, – предупредил Иншала.

– Прости, совсем забыл, – поморщился Викентий. – Ты же сегодня победун! Тебя награждать будут… Тогда по пивку? Ты был молодцом. Со звонком тебе повезло, но удача приходит к сильным…

Мужчины открыли еще по бутылке, сели на мешковину, глядя на бодро приплясывающий под котелком огонь.

– Надо бы нам возродить турниры за любовь прекрасных дам, – почти спокойным голосом произнес викинг. – Ведь отличный был обычай!

– Ага! И чтобы дама доставалась победителю? Вот это видел? – татарин сложил фигу.

– Я же про Асию даже не намекал! – возмутился Викентий.

– Если я стану драться за кого-то другого, меня убьет Асия, – резонно предположил Иншала. – Если за нее, то мне придется убить всех остальных… Не-е, глупая затея. Лучше сражаться за платок.

– Какая разница, за что? – пожал плечами Один. – Главное, чтоб было весело.

От юрты подошла Асия, поставила между мужчин большую пиалу с кубиками, покрытыми коричневой обжаркой, и тихо предупредила:

– Только не увлекайтесь, мальчики. Завтра за руль.

* * *

Овощной ларек притулился под стеной большого супермаркета. Казалось бы – откуда взяться тут покупателям, если рядом есть все что угодно и вдобавок заметно дешевле? Однако очень многие люди предпочитали закупаться именно в этой лавочке. Причем даже заворачивали в нее уже после супермаркета. Ведь купленные здесь продукты почему-то всегда оказывались и свежее, и вкуснее, и ароматнее «пластиковых» магазинных.

Викентий, одетый во все ту же косуху, что и на фестивале, в те же штаны, и только поршни поменявший на кроссовки, вошел в нее спокойно. Постоял у витрины, дожидаясь, пока закупится и выйдет за дверь пожилая женщина.

– Чего желаете, молодой человек? – поинтересовалась дородная продавщица в клеенчатом фартуке поверх синего халата, вытирая руки полотенцем.

– Хочу знать, кто здесь позавчера работал?