Молот ведьм

Мы оставили коней у загона и прошли к северной стороне рыночной площади. Витус вынул из котомки кусочек мяса и бросил его лающей собаке. Животное замолчало, посмотрело недоверчиво на кусок и жадно его схватило в зубы. Я удивился, поскольку не помнил Витуса как любителя животных. Как раз наоборот. Я помнил его совсем по другой причине. Майо улыбнулся и показал на деревянный домик с кирпичным цоколем и крышей, неровно крытой позеленевшим железом.

— Это здесь, — произнёс он и сильно постучал в дверь. Мы услышали шарканье обуви. А потом щёлкнул замок. На пороге появилась ещё нестарая женщина с волосами, сплетёнными в высокий узел. Была скромно одета, её платье было со следами штопки, а растоптанные башмаки, несомненно, знали лучшие времена. На лице и шее у неё были коричневые, печёночные пятна.

— Здравствуй, Хельга, — произнёс Витус. — Разреши, мы войдём.

Женщина посмотрела на меня и явственно побледнела, но послушно освободила дорогу. Жестом пригласила нас внутрь.

— Здравствуйте, почтенные господа, — сказала она тихим голосом.

Я кивнул ей, а когда она закрыла дверь, сказал:

— Меня зовут Мордимер Маддердин и я являюсь лицензированным инквизитором Его Преосвященства епископа Хез-хезрона. Я прибыл, чтобы поговорить о вашем сыне.

— Прошу в помещение, — произнесла она бесцветным голосом, и мы вошли в кухню, посреди которой стоял большой стол.

Я увидел раскатанное тесто для вареников и только сейчас заметил, что у Хельги пальцы испачканы в муке.

— Это только формальность, — сказал я сердечным тоном. — Вам нечего бояться. Помните, вашему сыну с нашей стороны ничего не грозит, мы собираемся только лишь разобраться, почему местный пробощ проявил заслуживающее наказания легкомыслие и использовал вашего ребёнка.

Она опустилась на табурет, и я увидел на её лице облегчение.

— Он добрый человек, — сказала она. — Но верил, что у нас в Гевихте есть чудо.

Для маленького города чудо могло стать настоящей золотой жилой. Я сам знал случаи, когда люди приезжали с противоположного конца Империи, чтобы помолиться у пахнущего фиалками гроба или странствовали только затем, чтобы прикоснуться губами к мощам святого. В этом последнем случае, впрочем, мощи якобы святого на самом деле оказались мослом скотины, а владелец чудесных останков пошёл в застенки. Ему повезло: во-первых, избежал того, чтобы его разорвала разъярённая толпа (ой, не любят люди быть обманутыми!), а, во-вторых, пыток и костра. Мошенники орудовали испокон веков. То кто-то показывал перо из крыла архангела Габриэля, а кто-то обломок камня, на который ступил наш Господь, сходя с Креста своей Муки, а кто-то щепки из самого сломанного Креста. Я даже слышал о богохульнике, показывающем фляжечку молока из груди Девы Марии и шип из Тернового Венца Иисуса. Людская изобретательность не знает предела, как и непреодолимое желание выманить деньжат у наивных. И несмотря на то, что кара за подделку реликвий была суровой, а обманутые горожане или сельчане были в силах сами совершить акт правосудия над святотатцами, зараза всё же жила как ни в чём ни бывало.

Мы сели у стола, и я легко коснулся руки хозяйки.

— Расскажите обо всём, — сказал я.

Потом я уже только слушал, и знаете, любезные мои, какое странное впечатление сложилось у вашего смиренного и покорного слуги? А вот такое, что Хельга Возниц говорит слишком складно, слишком плавно и слишком логично. Так, будто кто-то её научил тому, что должна говорить. Конечно, я понимал, что впечатление это может быть вызвано моей инквизиторской, достойной сожаления недоверчивостью, но с течением времени я научился дуть на воду и верить собственному инстинкту. Я выслушал её спокойно до конца, но не узнал ничего сверх того, что прочитал в документах Инквизиции. Я заметил, что Витус тоже внимательно слушает, а иногда даже едва заметно кивает, как будто слова, произносимые вдовой, совпадают с его пожеланиями.

— Хотел бы поговорить с ребёнком, — сказал я, а Хельга закусила губы.

— Конечно, ваша милость, — ответила она. — Но позвольте наверх, так как ребёнок хворает.

— Опять то же самое? Эта странная болезнь кожи? — В моём голосе не было даже грамма иронии.

— Нет, господин, — она опустила голову. — Плавал в реке, а было холодно…

— Растирайте его водкой, поите горячим бульоном и пусть лежит в тепле, — посоветовал я.

Я встал, и инквизиторы поднялись вместе со мной.

— Не буду вас беспокоить, — сказал я вежливо. — Несомненно, вы столько раз слышали одно и то же, — улыбнулся я.

Витус ответил улыбкой, но у меня было впечатление, что он скорее лишь искривил губы, с целью сымитировать улыбку.

— Конечно, Мордимер, — произнёс он. — Мы подождём тебя.