Молот ведьм

Вот и история про кровожадного призрака, живущего в старом, давно пустующем доме недалеко от их двора, была предназначена специально для Леры, а уж никак не для этой вертлявой Вики. Павлик так и знал, что она все испортит; надо было, конечно, подождать, когда ее не будет рядом, но история нетерпеливо просилась наружу, а Вика в последнее время прицепилась к подруге, как репей.

— Не видел, — неуверенно ответил Павлик. — Но я точно знаю. Мне рассказывали.

— Ну кто рассказывал, скажи, ну кто? — не унималась Вика.

— Славка рассказывал, — сказал Павлик.

Славку во дворе побаивались: он был из неблагополучной семьи, отец у него пил, а сам Славка носил в кармане перочинный ножик с рукояткой в виде фигурки космонавта и заливал в муравьиные норы какую-то вонючую ядовитую жидкость. Пусть Вика попробует подойти к нему и проверить, знает он про привидение в старом доме или нет.

Но Вика и не думала ничего ни у кого спрашивать.

— Врешь ты все! — выпалила она.

Лера жалобно посмотрела на подругу, но промолчала. В ее присутствии она вообще обычно молчала.

— Нет, не вру, — уперся Павлик.

— Нет, врешь! — Вику было не переспорить. — Вот мы сейчас туда с Леркой сходим и докажем, что ты все врешь! Да, Лерка?

Теперь у Леры на глазах уже совершенно точно выступили слезы. У Павлика екнуло сердце. Ему захотелось взять ее за руку и увести от вздорной Вики, пойти вместе на залитую солнцем площадку с песочницей, «шведской стенкой» и большими круглыми качелями, которые охотно превращались хоть в автобус, хоть в звездолет, но Лера еще раз взглянула на Вику, кивнула и сказала:

— Да. Давай сходим.

Вика торжествующе взяла подружку под руку, показала Павлику язык, отвернулась, и они неспеша пошли через двор. Павлик растерянно смотрел им вслед, оставшись стоять в тени высоких деревьев, окаймлявших площадку. Наверное, он мог бы побежать им вслед, догнать, чтобы пойти вместе, но на другой стороне двора, на качающейся скамейке с пластиковым козырьком, сидел его дедушка: читал газету и время от времени посматривал на внука. Нужно было бы отпрашиваться и объяснять, куда он собрался пойти, и дедушка, скорее всего, пошел бы за ними, что было бы, может, и неплохо, но…

— Лера! — крикнул Павлик вслед девочкам.

Они обернулись.

— Не ходи туда! Пожалуйста!

Лера хотела что-то ответить, но Вика дернула ее за руку, зашептала на ухо, и они ушли.

Дом был деревянный, двухэтажный, не очень большой, но все же рассчитан на несколько семей. Такие дома еще часто встречались здесь, среди кирпичных пятиэтажек или двухэтажных «немецких»[17] коттеджей: иногда обитаемые, чаще — уже оставленные жильцами, но одинаково обветшавшие, невеселые, они стояли, понемногу нагибаясь к земле, в окружении дремучих деревьев, старческим шепотом обсуждая с ними ночами прошедшие времена. У этого дома была островерхая двускатная крыша, два фасада, похожих на головы сиамских близнецов, торчащие вперед и направо, и веранда с потрескавшимися и местами вылетевшими стеклами, выдавленными ветками разросшихся деревьев и кустов. Краска давно облупилась и выцвела. Небольшой участок земли за забором из рассохшихся реек зарос лопухами и высокой травой, в которой суетилась многоногая жизнь. За домом виднелась покосившаяся деревянная будка уборной, наполовину скрытая жирными, жадными сорняками; даже отсюда было слышно, как басом жужжат там большие тяжелые мухи. Входная дверь на крыльце под кривым деревянным козырьком была плотно прикрыта.

— А вдруг там кто-нибудь есть? — спросила Лера.

— Нету там никого, — твердо ответила Вика. — Не будь трусихой.

Лера подумала, что это не она трусиха, а просто Вика такая смелая. Но конечно, ей-то просто быть смелой: Викина мама, тетя Света, отпускала ее гулять, куда сама Вика хочет, никогда не кричала в окно, что пора домой, и вообще была веселой. Лерина мама однажды так и сказала про маму Вики, когда бабушка спросила, что, мол, у внучки за подружка такая: «Это та девочка, у которой мама… «веселая». Потом они с бабушкой переглянулись и замолчали, как обычно молчат взрослые, когда не хотят обсуждать что-то при детях. Сама Лера иногда видела тетю Свету издали: обычно она стояла у двери парадной в розовом халате и курила, щурясь на солнце из-под яркой блондинистой челки и поднося сигарету к ярко-красным губам. У Леры мама была доброй, но со двора уходить категорически запрещала, и если бы узнала, куда сейчас отправилась дочь, то Лере бы сильно влетело. Так что она не знала, чего сейчас боится больше — наказания или старого дома. Хотя нет. Дома все-таки больше. Вон как насупились окна под кривыми деревянными карнизами, совсем как глаза нехорошего деда под кустистыми, седыми бровями.

— А если все-таки есть кто-нибудь?

— Чепуха, — отрезала Вика. — Ну даже если и есть, скажем, что зашли посмотреть, что нам сделают?

Девочки отодвинули покосившуюся калитку и тихо вошли во двор. Под сандалями шуршала трава. Они поднялись по рассохшимся ступенькам крыльца, и Вика потянула за ручку входной двери. Дверь не поддалась.

— Все, закрыто, — облегченно вздохнула Лера.