Молот Времени: Право сильного

Дичи вокруг хватало, но увы, мой топор никак не предназначен для охоты. Не хватало еще мне утонуть в трясине, пытаясь достать оружие, брошенное во вспорхнувшую птицу...

Хотя, наверное, вполне достойный конец для героя, опозорившегося так, что дальше некуда... Но голодная смерть на болотах тоже неплохой вариант.

Я мог бы выкопать и съесть клубни м΄гойлы, плевать на отвратный вкус и запах... Но понятия не имел, как выглядит ее ботва. К тому же растет она не везде, надо знать места...

А на грязерухов в одиночку никто не охотится. Даже великие герои. У грязерухов есть неприятная манера – раненые, они ныряют глубоко в болотную топь. И без зазубренного гарпуна, крепчайшей веревки и нескольких десятков рабочих рук их нежные окорока не отведать.

На первом же ночлеге мне повезло. Какая-то небольшая, но зубастая ящерка наивно решила, что успеет откусить кусочек мяса от бедра спящего и быстренько смыться в темноту. Глупое животное понятия не имело о сторожевых функциях Бьерсарда, и угодило в золу костра, а чуть позже – в мой желудок.

Второй раз пришлось ложиться натощак...

Перед третьей ночевкой – состоялась она в памятном святилище троллей – я долго рассматривал останки жабоящерицы, изрядно протухшие и обглоданные гурхами и прочими стервятниками.

Вздыхал, с тоской вспоминая аппетитное жаркое Калрэйна, и в конце концов решил, что на костях осталось еще достаточно мяса. Нет, питаться гнильем я не собирался, – всего лишь решил устроить засаду на ночных падальщиков, все равно не спалось на голодный желудок. Говорят, мясо у них не самое ароматное, – ничего, зажму нос.

Прождал полночи, но никто не явился подкрепить силы тухлятинкой... Не везет, так уж не везет. Уснул натощак.

Утром стало ясно: пробежать сегодня не удастся и лиги. И половину-то лиги не пробегу, и четверть... Проклятый разрыв еще больше увеличится... Кончится тем, что я приплетусь в деревню м΄гану после того, как ее покинет Гаэларих, и погоня пешего за конными вообще потеряет всякий смысл... Тогда великому герою Хигарту останется одно: выбрать трясину поглубже и добровольно в ней утопиться. Утопленникам позор не страшен.

Я удрученно обшарил свои карманы – вдруг завалялся кусок сухаря? – но обнаружил лишь мешочек с крысолюдскими трофеями, любезно возвращенный Саймууром.

Ну и зачем я три дня тащу его? Хоть и небольшая, но все-таки лишняя тяжесть... Распустил завязку, высыпал побрякушки на ладонь.

Медальон Тигара со знаками Даррауда... В болото, вместе с лопнувшей цепочкой. Видеть не хочу проклятую вещицу. Скольких смертей удалось бы избежать, останься она на шее у владельца... Хильдис Коот здорово рисковал, повесив на свою «тюрьму» столь ненадежный замок, мало ли случайностей в походе... Но рисковал-то он нашими жизнями! Хотя вообще-то странно и не похоже на епископа, он привык осторожничать и перестраховываться, а тут отправил с нами толпу душ бандитов, убийц, еретиков, и даже приговоренного мага-ренегата, – и поставил их охрану в зависимость от прочности паршивенькой цепочки. Что-то здесь не так...

Отложив этот вопрос на потом, я продолжил ревизию.

Оловянная пуговица... В болото!

Бронзовая монетка с пробитым отверстием... Туда же.

А вот золотой содар пригодится. Хотелось бы верить, что когда-нибудь пригодится все же мне, а не тому, кто будет обшаривать найденное в болотах тело.

Единственная принадлежавшая мне вещь в коллекции мохнонога, – серебряное кольцо, полученное от почтарей в Вальгеро. К чему оно теперь? Если даже сайэр епископ пожелал затрудниться и сочинить ответ, – все, что он мог мне присоветовать, давно и безнадежно устарело...

И тут я сообразил, какой я идиот. Груда мышц, управляемая крохотным, как у болотной ящерицы, мозгом. Нет, я тупее ящерицы... Та, конечно, наук не превзошла, но уж с голоду на болотах не сдохнет. Не в пример мне.

Голубь! В трясину епископское послание, – голубь! Большой жирный голубь, отъевшийся казенным зерном на почтовой голубятне! Три дня таскаю в кармане отличное жаркое, и не додумался вынуть и съесть...

Королевские почтовые служащие на серебре явно экономили. Тоненький ободок кольца я смог натянуть лишь на мизинец, и то до половины. Не важно... На руке? На руке! Цып-цып-цып...

Он прилетел лишь через час, когда я уже потерял надежду и уныло брел по болотам. Прилетел и уселся на руку... Правда, жирным и отъевшимся на почтовых харчах не выглядел. Скорее, наоборот, казался тощим и голодным. Перелет до столицы и обратно дело изматывающее... Да еще и на болотах болтался пару-тройку дней, а здесь тоже кормушки с казенным зерном не изобилуют...

– Извини, – сочувственно сказал я голубю, выбирая местечко посуше, где можно было бы распалить костерок, – у тебя своя служба, у меня своя...

И быстро свернул крылатому гонцу шею. Не я такой, жизнь такая... Голодная.

Что к его лапе прикреплен кристалл – точь-в-точь похожий на тот, что я надиктовал для епископа, – я заметил позже, когда торопливо ощипывал голубя. Хотя очень хотелось не ощипывать и не жарить, – разорвать на куски и съесть сырым, выплевывая перья.