Молот Времени: Право сильного

– Коней можете привязать к ограде, – сообщила нам горгулья густым и сочным мужским басом. – Никто не тронет. А к дому идите по белой аллее, и ни шагу в сторону. Тогда тоже никто не тронет.

Ворота сами собой нешироко приоткрылись, пропуская нашу троицу, и тут же захлопнулись. Прочие, жаждущие косметики и привораживающих эликсиров, остались за оградой. Но, похоже, были настроены ждать до победного конца.

Мы пошли к дому по аллее, засыпанной белой мраморной крошкой, хорошо утрамбованной. Никуда не сворачивая, естественно. Хотя любопытно бы глянуть, какие зачарованные страшилища бродят по парку алхимика, выполняя роль охранников. После общения с крылатыми питомцами Ларинтиона мой интерес к разделу магии, занимающемуся боевыми животными, значительно вырос.

И тут одно из пресловутых боевых животных длинным прыжком вымахнуло из кустов и понеслось в нашу сторону. И тут же за ним – второе! Бьерсард словно сам собой выпрыгнул из перевязи и прилип к моей руке. Наемница выдернула саблю долей секунды позже.

Потому что к нам мчались псы Кронга! Эх, зачем я в качестве фигуры речи так часто призывал их разодрать мою задницу... Накликал.

Гаэларих, по-моему, тоже изготовился швырнуть какое-то боевое заклятие. Хоть нам и обещали безопасность на аллее, однако у любых магов случаются осечки и ошибки.

Но нет, зубастые бестии застыли в нескольких шагах от нас. Я рассматривал их с немалым интересом. До сих пор мне приходилось видеть псов Кронга или мертвыми, сильно изуродованными (не так-то легко прикончить этих милых зверюшек), или стремительно движущимися, атакующими, – а уж тогда всматриваться в детали некогда.

В общем-то, собаки как собаки, разве что чересчур громадные – пасть на уровне глотки взрослого мужчины. Но любой, знакомый не понаслышке с их силой, быстротой и живучестью, предпочтет в одиночку сойтись в схватке с оравой троллей, только что осушивших бочонок винного зелья. Или с драконихой, охраняющей кладку своих яиц.

Поворачиваться спиной к псам не хотелось, но не стоять же посреди парка тремя статуями? Да и приближаться к дому, пятясь, – несолидно. И мы пошагали дальше. Клыкастые стражи мага-алхимика следовали сзади, четко соблюдая дистанцию, заставляя меня держать голову вполоборота и не выпускать Бьерсард из руки.

Наконец, дошли до особняка, и высоченные двустворчатые двери распахнулись при нашем приближении.

– Как вам мои собачки? – поинтересовался магистр Вьивьи, едва отзвучали приветствия. – Ничего, они у меня ручные, таки да. На своих не набрасываются. Зато чужих, клянусь Семью Царями, рвут не то что в клочья – в мелкие клочки!

Его безалаберно растущая седеющая борода живо напомнила мне недоброй памяти Ларинтиона, но волосяной покров верхней части головы проигрывал заочное соревнование магу из Каэр-ла-Рэ: хотелось обмакнуть палец в чернила и намалевать на обширной лысине алхимика какое-нибудь душеспасительное выражение. «Не пугай гостей псами Кронга!», например.

– Повезло вашим песикам, что хорошо натасканы, – ответил я с видимым равнодушием. – Не то могло бы быть так...

Вынул из кармана небольшую тряпицу, подбросил. Бьерсард, до сих пор не вернувшийся в перевязь, рассек воздух невидимой молнией. Еще раз, еще, еще... В воздухе закружились крохотные кусочки материи с идеально ровными краями-срезами. Нечего тут... в мелкие клочки мы и сами умеем.

– Я вас таки умоляю, молодой человек: не имейте привычку размахивать острым железом в помещении с живыми людьми, – возмутился алхимик. – А то, неровен час...

– Ничего, он у меня ручной, – сказал я мрачно, убирая Бьерсард. – Своим головы не рубит. Разве что иногда с руки сорвется.

* * *

После первых же минут общения с магом-алхимиком Вьивьи Т΄манном я сделал вывод: его, мага, слишком много.

Он и сам-то оказался мужчиной весьма крупным, высоким и полным, так еще и громкий голос его, казалось, стремился заполнить весь доступный объем пространства, полностью заглушив и подавив прочие голоса.

Причем, надо сказать, густой бас бронзового «свиномордия» ни в малейшей мере не походил на голос его создателя, – высокий, почти женский. Неприятный...

Гостиная мага-алхимика была сплошь увешана картинами, гравюрами и гобеленами, посвященными одной-единственной теме. Самым безобидным оказался гобелен, на котором великий Элвес удовлетворял дочь царя Гензекриса (а сорок девять единокровных сестер удовлетворяемой девушки поджидали своей очереди). Безобидным и целомудренным – все-таки классика, к тому же полсотни обнаженных царевен разместились крайне удачно (или наоборот, неудачно), прикрывая руками или ногами куда более интересные части тел... Но хватало и весьма откровенных изображений.

Мы сидели в мягких удобных креслах, и не спешили перейти к цели своего визита, вели светскую беседу. Вернее, в основном слушали хозяина, редко позволявшего кому-то вставить хоть слово в его речи.

И рассказывал-то он вещи, достаточно интересные и мне незнакомые, но... Но очень уж его было много.