Molot_Vulkana

– У тебя отлично вышло, – сказал Филдс. Он зажег сигарету и вставил ее между полуоткрытых губ Барриса. – Лучше пока ничего не говори. Эти роботы-хирурги все еще суетятся над тобой. – Он указал на несколько аппаратов, работающих на разбитом плече Барриса.

– Осталось ли… – все же попытался слабо проговорить тот.

– Расчетные мощности «Вулкана-3»? Да, выжило кое-что, – ответил Филдс. – Тебе хватит. Складывать и вычитать ты точно сможешь. – Увидев, как исказилось лицо раненого, он быстро добавил: – Да ладно, шучу я. Многое уцелело. Не беспокойся. Можно будет слепить то, что ты хочешь. Да что говорить, я и сам, наверное, подключусь. Руки-то помнят.

– «Юнити»… Будет другой… – выговорил Баррис.

– Угу, – сказал Филдс.

– Расширим… базу. Придется.

Филдс выглянул в иллюминатор корабля, ничего не ответив раненому. Наконец Баррис прекратил попытки разговаривать. Его глаза закрылись. Филдс подобрал сигарету, выпавшую из его губ на рубашку.

– Потом поговорим, – буркнул Филдс, докуривая ее сам.

Корабль тихонько жужжал, направляясь к Женеве.

Глядя в опустевшее небо, Филдс подумал: «До чего приятно, что эта дрянь больше не летает вокруг. Умер главный – умерли они все. Удивительно осознавать, что мы видели последний из них… Последний молот, что с визгом носился вокруг, стреляя и бомбя, разнося все на своем пути. “Ударить в сердце”, как сказал Баррис».

Да, он был прав во многом, сказал себе Филдс. Он был единственным, кто мог пройти всю дорогу внутрь; нас, остальных, им удалось остановить. Атака заглохла, пока эти штуки не попадали вниз. А потом было уже все равно.

Интересно, прав ли он насчет остального?

В палате женевского госпиталя Баррис сидел в своей кровати, глядя на Филдса.

– Какую информацию вы можете мне дать по анализу уцелевших частей? – спросил он. – У меня смутные воспоминания о дороге сюда; но вроде бы вы говорили, что большинство элементов памяти уцелело?

– Тебе так не терпится его восстановить, – с горечью заметил Филдс.

– В качестве инструмента, – успокоил его Баррис. – Не в качестве хозяина. Мы ведь именно так и договаривались. Вам придется разрешить разумное использование компьютеров. Чтобы больше не было всех этих лозунгов Движения вроде «Отправить все машины в лом!».

Филдс кивнул.

– Если ты уверен, что сумеешь удержать контроль в правильных руках. В наших руках. Я-то против машин в целом ничего не имею; я очень любил «Вулкан-2». До некоторого момента.

– Ага, – сказал Баррис, – а после этого момента вы его уничтожили.

Двое мужчин уставились друг на друга.

– Ладно, – сказал Филдс, – я согласен. Это была честная сделка. Ты выполнил свою часть: пробрался туда и взорвал эту чертову штуковину. Я признаю это.

Баррис хмыкнул, но промолчал.

– Но ты ведь положишь конец господству технократов? – спросил Филдс. – Власть специалистов осуществляется теми и для тех, кто ориентирован на вербальное знание. Мне это давно осточертело. Все эти умники… Словно простые трудовые профессии ничего не стоят, будь то каменщик или водопроводчик. Словно бы все люди, что работают руками, чьи навыки не в языке, а в пальцах… – Он замолчал. – Короче, я устал от того, что на этих людей смотрят свысока.

Баррис сказал:

– Я вас не виню.

– Мы будем работать вместе, – сказал Филдс. – С вами, жрецами в сером, как мы называли вас в своих листовках. Но берегитесь. Если новая аристократия логарифмических линеек, шелковых галстуков и начищенных черных ботинок начнет задирать нос, – он указал на улицу под окном, – то вы опять услышите наш голос.

– Не надо мне угрожать, – негромко сказал Баррис.

Филдс вспыхнул.

– Я тебе не угрожаю. Я указываю тебе на факты. Если мы не попадаем в руководящую элиту, то какой смысл нам сотрудничать с вами?

Воцарилось молчание.

– Ладно, а с Атлантой вы что хотите сделать? – спросил Баррис наконец.

– Я думаю, тут мы придем к согласию, – сказал Филдс. Он отбросил свою сигарету, потом нагнулся, подобрал ее и тщательно размял окурок. – Я хочу видеть, как это место разбирают по кусочкам. И чтобы в конечном счете там пасли коров. Чтобы это был луг. И много деревьев.

– Хорошо, – сказал Баррис.

– Можно моя дочь войдет ненадолго? – спросил Филдс. – Рэйчел. Она хочет поговорить с тобой.

– Может быть, позже, – сказал Баррис. – Мне еще очень многое надо обдумать.

– Она хочет, чтобы ты подал в суд на Таубманна за это клеветническое письмо, что он написал. За то, которое будто бы написала она. – Филдс заколебался. – Хочешь совет?

– Давайте, – сказал Баррис.

Филдс сказал:

– Я думаю, надо объявить амнистию. Покончить со всем этим раз и навсегда. Оставишь ты Таубманна или вышвырнешь его из системы, но давай закончим с обвинениями. Даже с теми, которые ненадуманные.

– Даже обоснованное подозрение, – сказал Баррис, – остается подозрением.

Явно обрадованный этими словами, Филдс сказал: