Молотов. Наше дело правое [Книга 1]

Послесъездовские недели посвящены выборам в Советы. Вместо запрещенной «Правды» стал выходить «Рабочий и солдат». Пролетарий со «Старого Леснера» Свешников писал: «Я помню, как перед “корниловскими днями” наш Центральный комитет и центральный орган партии “Правда” основали свои штабы на Выборгской стороне по Финляндскому проспекту в доме № 6, занимая небольшие комнатки за № 4 в третьем этаже. В одной из них обретался тов. Вячеслав Молотов (Скрябин), обложенный всякими газетами и вырезками, в другой - Мария Ильинична (Ульянова), собиравшая рабочие письма в “Правду”»¹⁶⁰. В ходе частичных довыборов большевики, добавившие к титулу единственной оппозиционной партии еще и ореол гонимых, заметно увеличили представительство в Петроградском совете, который из изрядно потрепанного и закрытого на ремонт Таврического дворца переселился на окраину города - в Смольный. На выборах в гордуму большевики получили 33,5 процента голосов, эсеро-меньшевистский блок -37,5, а триумфаторы Февраля, кадеты, - 2 процента.

Лидеры эсеров и меньшевиков, видя проседание своих позиций в рабочей среде, начали кампанию за реабилитацию участников «дела 3-5 июля», которых начали выпускать из тюрем. Одновременно и либералы, и консерваторы потянулись к твердой руке, которая угадывалась только у главнокомандующего - генерала Корнилова. Нет сомнений, что во имя спасения страны и армии он готов был поменять правительство, вырезать большевиков и разогнать Советы. Но Советы оставались основной политической опорой Керенского, а Корнилов -главным претендентом на власть. На словах разделяя призывы к наведению железного порядка, министр-председатель сознательно спровоцировал конфликт с Корниловым, обвинив его в государственной измене, что подвигло генерала к бунту. К столице стал выдвигаться корпус генерала Крымова. Большевики и мечтать не могли о столь благоприятном для них развитии событий: организуя оборону от Корнилова, само правительство и Совет должны были привести в движение массы рабочих и солдат. Совершенно открыто большевики вооружили рабочие дружины, с государственных складов им было выдано 40 тысяч винтовок. «Та армия, которая поднялась против Корнилова, была будущей армией октябрьского переворота»¹⁶¹, - справедливо замечал Троцкий.

Корнилов сдался. Керенский принял пост главнокомандующего. Большевики стали героями дня. 31 августа Петроградский совет впервые принял резолюцию большевистской фракции, она призывала к созданию правительства без «буржуазии», декретированию республики, чистке армии от «контрреволюционеров», конфискации помещичьих земель, установлению мира. Керенский не мог игнорировать требования только что спасшей его «революционной демократии» -1 сентября Россия формально стала республикой. О, судьба России! - республика была провозглашена единоличным решением фактического диктатора. А рост популярности РСДРП (б) отразился в «большевизации» Советов. Частью этого процесса стало возвращение в состав Совета Молотова. В сентябре уже 50 Советов по стране контролировались большевиками.

Ленин присылает из Гельсингфорса инструкцию: «На очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства»¹⁶². Письмо Ленина обсуждалось в ЦК 15 сентября. Шестью голосами против четырех и при шести воздержавшихся было принято решение: уничтожить все экземпляры писем Ленина, кроме одного¹⁶³. Партия о них не узнала. Напротив, ЦК решил участвовать в Демократическом совещании, куда были делегированы представители от различных организаций (Советов, областных комитетов, различных партий, профсоюзов, кооперативов, земств, военных организаций, национальных групп и т. п.). Совещание должно было сформировать Предпарламент, который бы функционировал вплоть до Учредительного собрания. Ленин доказывал, что «большевики не должны были дать занять себя явными пустяками, явным обманом народа с явной целью, притушить нарастающую революцию посредством игры в бирюльки»¹⁶⁴.

Уяснив, что повлиять на решения Демократического совещания не удастся, большевики 20 сентября покинули зал Александрийского театра и отправились в Смольный, где Петроградский совет принял резолюцию, на которую в тот день никто даже не обратил внимания: «Для решения вопросов об организации революционной власти необходим немедленный созыв Съезда Советов Р. С. и Кр. Деп.»¹⁶⁵. Но Ленин продолжал бомбардировать требованиями форсировать вооруженный мятеж: «“Ждать” съезда Советов есть полный кретинизм, ибо это значит пропустить недели, а недели и даже дни решают теперь всё»¹⁶⁶. Отчаявшись добиться сколько-нибудь вразумительного ответа, Ленин сорвался: «Мне приходится подать прошение о выходе из ЦК, что я и делаю, и оставить за собой свободу агитации в низах партии и на съезде партии»¹⁶⁷.