Молотов. Полудержавный властелин

— Я считаю, что за последние пару лет большим достижением для нас, коммунистов, стало появление двух человек, — сказал Молотов. — Во-первых, Андропов. Это для меня неожиданность, потому что я в кадрах, в частности, в большевистских кадрах, разбирался неплохо. Громыко — мой выдвиженец, оказался на месте. Андропов — это первая неожиданность, но приятная неожиданность. Оказывается, в политике он твердый человек, с кругозором. Надежный человек. По-видимому, он здорово вырос за годы работы. Оказался вполне надежным. И у меня был на месте.

И второй человек — Ярузельский. Я, например, не слыхал такую фамилию до появления его в качестве Первого секретаря… Большевиков среди поляков было мало. Но были. Был Дзержинский. Этот человек высокого стиля. Поляки тогда были еще хуже, чем сейчас.

Ярузельский нас выручил, по-моему… Раньше для меня такой же приятной неожиданностью был Фидель Кастро.

07.11.1983

Встречаем новый, 1984-й. Молотов спросил:

— Как международники считают, за этот год война приблизилась или отдалилась?

— Приблизилась, — ответил один из гостей.

— Приблизилась, — не то повторяя ответ, не то соглашаясь, сказал Молотов.

01.01.1984

— Столько событий произошло, пока мы не виделись полтора месяца. Андропов умер, — говорю я.

— Как жалко его, — говорит Молотов. — Что-то он нашел в подходе политическом, во внешнеполитических делах…

— Народ к нему хорошо относился. Это чувствуется.

— Да, да, правильно. Надо разобраться, в чем тут дело, — соглашается Молотов. — А Черненко вообще какой-то навязанный народу человек… До сих пор не можем назначить президента. Вперед мало заглядываем, поэтому неожиданно получается. Не такое трудное дело, а вот не можем.

— Если с Черненко что-то случится, говорят, будет Горбачев. Он самый молодой там.

— Сколько ему лет?

— Пятьдесят три, по-моему.

— Хорошо. Он тоже как-то неожиданно выдвинулся. Андропов явно был не на стороне Хрущева и не на стороне, пожалуй, Брежнева тоже.

— Американцы уже прямо заявляют, что надолго советского строя не хватит. Что остался один фасад от здания, а внутри все прогнило, — говорю я.

— Вопросы возникают. Я думаю, эта мечта контрреволюционеров не будет осуществлена. Наиболее крепким государством остается наше государство. И весь социалистический лагерь. А у буржуазного строя как раз неустойчивое положение… Кто сейчас на идеологии стоит?

— Нет идеологии. Раньше хоть Суслов был, сейчас даже Суслова нет.

— Слава богу, что нет. Мало понимал.

29.03.1984

Рассказываю:

— Я прошел вдоль кремлевской стены — больше, чем у других, цветов на двух могилах: Сталина и Андропова.

— К Андропову хорошее отношение. Характерная черта. Жалко, мало побыл. Хороший человек… и руководитель хороший, — говорит Молотов.

— Зачем переименовали Рыбинск в Андропов? Был Рыбинск, потом Щербаков, снова Рыбинск, теперь Андропов. Некрасиво.

— Конечно, некрасиво. Кто-то нарочно делает.

01.08.1984

Восстановление в партии

Утром, около восьми часов, мне позвонила Сарра Михайловна:

— У нас большая радость: Вячеслав Михайлович восстановлен в партии!

Я поехал в Жуковку. Молотов в белой рубашке сидел на диване и смотрел телевизор. Я поздравил его и попросил подробно рассказать.

— Вчера меня принимал этот… как его… — Молотов задумался и вспомнил: — Черненко… Дал мне прочесть постановление, там одна строчка: восстановить Молотова в правах члена Коммунистической партии Советского Союза…

— Постановление Секретариата?

— Я вот точно не могу сказать, — видимо, Политбюро. Меня исключал ЦК — он и должен восстанавливать. Нынешний министр культуры Демичев… Что касается билета — будет оформлен на днях.

— Это было в Кремле?

— Нет, в ЦК. На Старой площади. Все очень просто. Довольно ясно. Но у меня возникают вопросы. Обо мне пишут в последнем издании «Истории КПСС», благодаря, так сказать, активности Пономарева, «примиренец» записали. Если я «примиренец», назовите кого-нибудь, который менее «примиренец»?

— Вы обратили внимание, вас уже нигде не упоминают в «антипартийной группе»?

— Давно уже. Хрущев свою злость, так сказать, направил. Предлагал дружить.

— Вчера вас вызывали?

— Вчера. Вечером.

— Значит, после Политбюро. Вчера, в четверг, у них было заседание.

— В четверг обыкновенно Политбюро — как и при Ленине, — говорит Молотов.

— Сегодня в «Правде» сообщение о заседании Политбюро. В самом конце сказано: «На заседании Политбюро рассмотрены и приняты решения по ряду других вопросов экономической и социальной политики нашей партии…» Это, значит, о вас. Видимо, после Политбюро он вас принял. Машину за вами прислали?

— Две «Волги».

— Позвонили, — говорит Сарра Михайловна. — Попросили Вячеслава Михайловича. «А кто его спрашивает?» — «Это из ЦК». — «Сейчас позову». Он спустился, подошел, они сказали, что приедут за ним.

— Сказали, что вас восстановили?

— Нет, — отвечает Молотов. — Я догадался. Я же послал письмо в Политбюро — четырнадцатого мая.

— Но могли и отказать. Раньше же отказывали.

— Конечно.

— Вот вошли вы в кабинет…

— Ну что тут особенного? Он один был. Большой кабинет.

— Кабинет Сталина, нет?