Молоты Ульрика

С виду внутри ничего не изменилось. Полуденных выпивох было немного, да и те были какие-то подавленные, не то, что раньше. Молодого парня в фартуке, который вышел ко мне, едва я переступил порог, я не узнал. Он открыл рот, но я опередил его.

- Стоп. Серый Бруно здесь?

Он закусил губу, как сделал бы любой новичок, если бы в дыру разряда "Черного Коня" пришел жрец и спрашивал человека с репутацией Серого Бруно. Но его глаза метнулись к потолку. Я ожидал этого и следил за его взглядом.

- Значит, он наверху, - сказал я.

- Он спит.

- Ничего подобного, - раздался басовитый голос из-под потолка, и я увидел Бруно, такого же медведеподобного, как и всегда. Мы неловко стояли друг напротив друга, не зная, как поздороваться.

- Отец, - наконец сказал он.

- Бруно, - ответил я, бесконечно довольный тем, что он обошелся без объятий.

- Давно не виделись.

- Так и есть.

- Я полагаю, это не светский визит?

- Нет.

- Тогда, отец, - сказал он, вложив особый вес в последнее слово, - с каким делом я могу вам помочь в такой день, как этот?

- Бруно, помнишь бретонского торговца травами по имени Грубхеймер? Десять лет назад он бежал из города, когда чуть не попался на контрабанде Черного Лотоса.

- Не могу сказать, что помню, отец. Много воды утекло. - Он заинтересовался, судя по голосу.

- Один мой приятель, - тщательно подбирая слова, сказал я, - не был совсем незнаком с тем кисетом семян, который Стража нашла у Грубхеймера. Теперь последний снова в городе, и, если верить слухам, он кое-чем расстроен. Очень сильно расстроен.

- Я думал, такие дела ты давно оставил. Когда пропали твои жена и сын.

Мы замолчали ненадолго. Потом я подтвердил слова Бруно.

- Да, я оставил, а он, похоже, нет. Мне не очень нравится, когда мне напоминают об этом.

- И что? Ты хочешь, чтобы его предостерегли? Выставили из города? Заключили с ним сделку?

- Мне надо узнать, где он остановился. На первое время этого будет достаточно.

- Жаль, что так случилось, но я выясню что-нибудь по этому поводу, - сказал Бруно. - Могу ли я предложить тебе стаканчик бренди и тепло моего гостеприимства? Я бы по достоинству оценил твои советы по поводу некоторых интересных дел.

- Извини, Бруно, я этим больше не занимаюсь.

- Но ты до сих пор просишь старых друзей об одолжениях. Понимаю. -Я начал было что-то говорить, но он поднял ладонь-лопату, прерывая меня. - Нет. Сегодня я тебя прощаю. Такая важная кончина. У людей Морра должно быть много дел.

- Все кончины одинаковы. Только живые думают иначе. Он посмотрел на меня, потом пожал плечами.

- Как скажешь. Ты жрец. Я отправлю посыльного в

Храм, если услышу что-либо о Грубхеймере.

- Спасибо, Бруно. Если тебе или твоим ребятам понадобится совет по поводу смерти, ты знаешь, где меня найти. Он засмеялся.

- Может, так и будет. Но если речь идет о смерти, мы будем поопытнее тебя, я думаю.

Недавняя картина встала у меня перед глазами: человек, еще живой человек, падающий со Скалы Вздохов в круговерть снежной бури, и я снова почувствовал тепло его крови на моих руках.

- Знаешь, Бруно, ты можешь и удивиться.

Привозить тело Рейнольда в Храм не было никакой нужды. Тела бедняков отправлялись в полет со Скалы Вздохов в сопровождении кратчайшего из благословений. Но как бы он ни умер, Рейнольд не был нищим. Кроме того, отец Ральф и другие братья были заняты похоронами графини, так что они бы и не заметили ничего неподобающего, а мне приготовление тела дало бы время подумать.

По пути к Храму, выйдя с суетных улиц на относительно спокойные и располагающие к одиночеству просторы Парка Морра, я услышал звон лопаты, пытающейся преодолеть сопротивление промерзшей земли. Брат Якоб все еще рыл могилу. Он стоял в яме, и от вида стоящего в могиле человека по моей спине пробежала необъяснимая дрожь. Я подошел к нему, Якоб, бледный от холода, посмотрел на меня.

- Не думаю, что ты пришел помочь, - горько сказал он.

- Нет, брат, у меня другие дела.

Он отложил лопату и потер руки, чтобы разогнать кровь.

- Ты говорил, брат, что тебя здесь не любят? - спросил он.

- В общем-то, верно.

- Тогда почему ты все еще здесь? Я посмотрел на Якоба.

- Почему? Веришь, "быть ненавидимым" не значит "ненавидеть", брат. Я посвятил свою жизнь Морру. Я работаю в его Храме, и я смиряюсь с ничтожеством и завистью тех, кто лишен этого призвания, хоть и облечен властью. - Я переминался с ноги на ногу, ступни начали неметь. Мои слова были пустым звуком, даже для меня. - Но это не то, о чем ты меня спрашивал. Ты хочешь знать, почему ты должен оставаться здесь.

Он уставился на меня так, словно я выложил ему его самую сокровенную тайну, помолчал немного и сказал:

- Терпеть не могу это место.

- Знаю.

- Я хочу сбежать.

- Что ты хочешь сделать?

- Я хочу быть рыцарем, сражаться за Империю, жить и умереть героем. Вот только без помощи отца мне никогда не видать чина.

Ах, вот оно что. Отец, дворянин средней руки, отправил троих отпрысков на воинскую службу, а четвертого сделал священником, чтобы молился за братьев.

- Тогда убеги и вступи в отряд наемников, - предложил я.

Он посмотрел на меня с надменностью во взоре.