Момемуры

«Момемуры» Михаила Берга – уникальное свидетельство об уникальном мире «второй культуры» – острове психологической и творческой свободы в океане политической несвободы – ленинградском и московском андеграунде 70-80-х годов (или «К-2», если воспользоваться обозначением автора). Роман М.Берга исторически и хронологически принадлежит исследуемому периоду, но создан в тот момент, когда «вторая культура», как, впрочем, и вся советская культура, в том числе в ее диссидентском, нонконформистском изводе, переживала кризис. И, не случись резкого поворота руля, многие биографии, в том числе тех, кто поменяли подполье на всемирную славу (или, напротив, на обескураживающую пустоту), сложились бы, скорее всего, иначе.

«Момемуры» с энциклопедической подробностью и достоверностью воссоздают многоярусную, иерархически сложную среду советского литературного андеграунда двух столиц и представляют читателю многочисленные портреты писателей и поэтов, живших в обстоятельствах, контрастно сочетавших прихотливо сочетавших романтическую живописность быта с его убожеством, общественную изоляцию с социальной креативностью. Абсолютную замкнутость этой сферы жизни с ее необычайной резонирующей способностью. Можно, конечно, прочесть «Момемуры», как биографический роман о жизни в литературе маргинальных личностей, но нельзя не заметить, что, одновременно, это и художественное исследование массового процесса превращения реальных людей в литературных героев. Превращения, при котором литература – и источник жизни, и инструмент отказа от нее.

«Момемуры» зафиксировали не только экзотичность судеб и творческую продуктивность, как результат контрастного отторжения от тоталитарного общества, но и культурную и социальную усталость, инкапсуляцию тех, кто научился быть свободным в условиях несвободы, но уже не надеялся на то, что жизнь может измениться. Потому что устали ждать литературного будущего, которое, казалось, никогда не наступит: и многим уже не хотелось, чтобы оно наступило. Слишком катастрофичным продолжало быть литературное и нелитературное настоящее.

«Крайне несвоевременная книга» — так отреагировал на выход в самиздате в 1984 романа «Момемуры» поэт и исследователь обэриутов Владимир Эрль, с неудовольствием узнавший себя среди героев и отчетливо понимавший, насколько опасным не только для автора, но и для его персонажей, может быть этот роман. До начала перестройки оставалось еще несколько лет, КГБ, из последних сил доказывая свою функциональность, не прекращал собирать ежегодную жатву в среде оппозиционных литераторов и интеллектуалов. С начала 80-х годов в Ленинграде были арестованы А. Рогинский, потом Р. Евдокимов, Вл. Долинин, позже М. Мейлах — все за деятельность, так или иначе связанную с написанием, получением, распространением рукописей и книг, которые советская власть оценивала как «идеологически вредные». Кто будет следующим, чем чревато будущее — не знал никто, и мрачно-пародийный финал главы «Предчувствие конца», завершавший историю ленинградского и московского андеграунда ожиданием «идущей на легких пуантах Варфоломеевской ночи», был более чем оправдан.

Может быть поэтому, экземпляры первой редакция «Момемуров» (то есть машинопись, 446 стр., и не через два интервала, как требовали советские издательства, а, конечно, через неконвенциональные полтора, для экономии бумаги) были распространены автором в узком кругу наиболее близких друзей. Правда, распространены «по подписке» (то есть с оплатой «подписчиком» стоимости машинописной работы, естественно поделенный на число копий, обычно, не более 4-5, остальные 3-4 несмотря на самую тонкую бумагу были уже почти нечитаемы и отправлялись автором в архив).

Однако необходимость внести в текст романа исправления привела ко второй перепечатке романа в конце того же 1984 и заставила расширить круг «подписчиков». Ими стали — соиздатель и соредактор журнала «А-Я» Алик (Александр) Сидоров (в журнале он фигурировал под псевдонимом Алексей Алексеев), московские художники-концептуалисты В. Пивоваров, И. Кабаков, И. Чуйков, поэт Д.А. Пригов. Первыми читателями романа становились его герои в обеих столицах, уже от них роман стал распространяться в нонконформистской среде. Однако до публикации отрывка из «Момемуров» в «Литературном «А-Я» в 1985¹³, повлекшей за собой вызовы автора на беседы в КГБ, претензий касательно «Момемуров» автору не предъявлялось: не исключено, что за два года жизни романа в доперестроечный период его рукопись в КГБ так и не попала. По крайней мере, беседы М. Берга с сотрудниками КГБ в феврале 1986 касались исключительно самого факта публикаций в «Литературном «А-Я», а также необоснованных подозрений следователей¹⁴, что автор «Момемуров» является одним из редакторов этого журнала, и, конечно, его позиции по отношению «Клуба-81». После выхода в конце 1985 года сборника «Круг», кураторы «Клуба-81» решили разобраться с теми, кто более всего мешал их работе. И, конечно, разобрались бы до конца, не наступи неожиданно не только для них горбачевская перестройка.