Момемуры

30. Сочинение «Между строк». Также «произведение» М. Берга (см. п. п. 28—29), исполненное злобным издевательством над русским революционным движением, пропитанное духом сионизма. Распространению на территории СССР не подлежит.

<…>

36. А. Введенский. «Полное собрание сочинений». Том 1. Издательство «Ардис / Анн Арбор». Мичиган, 1980, 178 стр. Сочинения советского поэта, одного из основоположников литературы абсурда, содержат отдельные безнравственные произведения («Куприянов и Наташа», «Елка у Ивановых» и другие). В предисловии и примечаниях некоего М. Мейлаха акцентируется внимание на трагической судьбе поэта, допускаются многочисленные антисоветские выпады: говорится о «разгроме в 1937 году детской редакции Маршака» (стр. XXV), о некоем «литературном отделе ГПУ» (стр. XXIV) и т. п. Книга ввозу и распространению на территории СССР не подлежит.

Материалы, перечисленные в письме, следует получить в Управлении.

Начальник Управления В. А. Марков № 446 с.; отп. 2 экз.; 1-й в адрес; 2-й в дело.

Исп. и печ. Соколов В.; бл. № 278, лл. 45—50; бл. № 267, лл. 9 — 10;

24.09.84 г.

Еще через месяц 34 из 36 перечисленных выше произведения были сожжены, о чем исполнителями был составлен соответствующий акт.

Т. 2, л. д. 167-168.

Акт

Настоящий акт составлен в том, что сего числа комиссия в составе старших следователей: майора Гордеева, майора Кармацкого и старшего лейтенанта Жеглова уничтожила путем сожжения как не подлежащие ввозу и распространению на территории СССР следующие печатные произведения, изъятые у обвиняемого и свидетелей в процессе предварительного следствия по уголовному делу № 44:

1. «Конец прекрасной эпохи» И. Бродского.

2. «Часть речи» И. Бродского.

<…>

26. Машинописный документ «Послесловие».

27. Сочинение «Веревочная лестница».

28. Сочинение «Между строк...».

<…>

34. «Полное собрание сочинений» А. Введенского, т. 1.

После сожжения упомянутых в п. п. 1 — 34 печатных произведений и составлен настоящий акт.

Старший следователь по ОВД Следственного отдела УКГБ ЛО майор В. Гордеев.

Старший следователь Следственного отдела УКГБ ЛО майор А. Кармацкий.

Старший следователь Следственного отделения УКГБ по Новгородской области старший лейтенант Жеглов. 29 октября 1984 года.

Характерно, что уничтожению не были подвергнуты только два произведения из первоначального списка, и каждое по своей особой причине. Это электрографическая копия книги «Марина Цветаева. Письма к А. Тесковой», изданная в 1969 году в Праге, но уже распространявшаяся в Советском Союзе и находившаяся в открытых фонда библиотек, и машинописная копия «Из неопубликованного наследия В.Г. Короленко» (характерна ремарка цензора: «Переписка Короленко с одним из литераторов не содержит политически дефектных материалов»).

Что касается нашей темы, то кроме обвинений Берга в злобной антисоветчине, клевете, пасквилянтстве, религиозной пропаганде, непристойности, сионизме, антисемитизме (практически через запятую), показательно присутствие, явно факультативного для предполагаемого или подготавливаемого уголовного дела с обвинением в распространении антисоветской пропаганды слоя, казалось бы, чисто профессиональных упреков. Их очень легко обнаружить в тексте, они обычно взяты в кавычки, как то, что приписывает себе обвиняемый, но приписывает не по праву. Это слова «писатель», «роман» (причем каждый раз, когда цензору оказывается необходимо обозначить жанр рецензируемого текста, в отзыве появляются кавычки, как будто сакральным является сам романный жанр), «произведение» (так же берется в кавычке всякий раз, когда цензор вынужден использовать слово для дифференциации текста автора) «самиздатовец», «литература» (из характерного оборота «в этой с позволения сказать «литературе»). Такое ощущение, что цензор заранее защищается от возможных претензий, обращенных уже к нему со стороны начальства или контролирующих органов, и в качестве оправдания использует типографский эквивалент слов якобы и псевдо — не писатель пишет роман и создает произведение, а якобы писатель пишет якобы романы и псевдопроизведения. Характерно и главное обвинение А. Степанову со стороны цензора: как он посмел написать, что «все творчество Берга является главой той же великой книги, имя которой — русская литература». Казалось бы, какая опасность для государства, если один человек высказал о другом свое мнение и напечатал его в количестве 5-6 экземпляров на пишущей машинке? Почему этим обстоятельством должно заниматься столь всесильное ведомство как КГБ, не сомневающееся в том, что случившееся преступление, достойное самого сурового наказания? Потому что сама профессия писателя обладала священным статусом, на который могли претендовать только те, кого к этому служению допустила государственная власть, и любые попытки позаимствовать эти властные привилегии естественно расценивались как государственное преступление.