Момент истины

Блейк проводил ее и в маленькую комнатку Тони под самым карнизом крыши. Двустворчатые окна были открыты настежь и наполняли комнату свежим бризом. На кровати мальчик играл с сонным малюткой-щенком.

— Смотри, пап, у него еще закрыты глаза! — восхищенно произнес мальчик, поглаживая рукой прикорнувшего рядом с ним новорожденного.

— Скорее, это она, а не он, — весело оглянувшись на Эйву, проговорил Блейк.

— Она?

— Главное не забудь об этом, когда станешь давать имя, Тони.

— Да, Тони, как ты ее назовешь?

Мальчик наморщил лоб. Рядом с ним лежало крохотное беспомощное существо, и от сознания этого Тони чувствовал себя значительней. Это приводило его в восторг.

— Я назову ее Изабеллой, — сказал он и тут же добавил: — Была такая королева, я знаю.

— В самом деле, была, — подтвердил Блейк. — И во многом благодаря ей Колумб открыл миру нашу страну. Изабелла… Прекрасное имя. Как ты думаешь, Эйва?

Они взобрались на «наблюдательную вышку» старого капитана, оборудованную в мансарде. Из окна на много миль просматривался вспененный океан. Волшебное зрелище, вечное и всеобъемлющее в своей грандиозности. Однако для человека, который стоял сейчас рядом с ней, это была, наверное, настоящая пытка. С его-то ненавистью к морю… Эйва инстинктивно почувствовала, что доктор не хочет здесь задерживаться надолго.

За обедом, накрытым в кухне, они много смеялись, глядя на слепые маневры щенка, который беспомощно скользил по блестящему линолеуму, налегали на омлет и хрустящие, пропитанные маслом тосты. Обед был исключительно вкусным, и его съели без остатка. Тони полностью поглотила его новая роль опекуна пушистого комочка. Он согрел молоко и по совету отца налил его в детскую бутылочку. Все трое дружно присели на корточки перед щенком и с интересом наблюдали за тем, с какой жадностью тот скользит своим маленьким розовым ротиком по соске на бутылке.

— Сообразительный, да, пап? Смотри, как ему нравится!

Крохотный хвостик вилял все слабее и слабее, пока наконец Изабелла не насытилась, и ее не сморил сон. Маленьким шариком она улеглась прямо на полу кухни.

Эйва смеялась вместе со всеми. Ей казалось, что Она попала в другой мир, где творятся настоящие чудеса. Она стала полноправной участницей этой восхитительной домашней сценки, и ей казалось, что это уже навечно. Яркая кухня плыла перед ее глазами, а когда Блейк заговорил снова, Эйва подумала, что сердце ее сейчас выпрыгнет из груди. Словно лунатик, она собрала посуду со стола и положила ее в моечную машину. Руки у нее слегка дрожали. Глядя на Блейка, который отнес заснувшего щенка в корзинку, она почувствовала головокружение.

— …Как ты думаешь, Эйва?

Она вздрогнула от неожиданности.

— Что… М-м… Прости, я не расслышала, что ты сказал:

— Как ты думаешь, можно отнести корзинку в спальню Тони на ночь?

Душа ее воспарила… Интересно, подумала она, отразилась ли моя радость на лице? Быть здесь, рядом с двумя любимыми людьми… Это казалось ни с чем не сравнимым блаженством. Они спрашивают ее мнения… Ее мнения! Она всегда будет в этой маленькой семье, и всегда к ней будут обращаться за тем, чтобы услышать ее мнение по тому или иному вопросу, а она будет советовать терпеливо, с любовью…

— Главное, чтобы Изабелла не замерзла, — сказала она с мягкой улыбкой. — Спокойной ночи, Тони. Спокойной ночи, Изабелла.

Пройдя из маленькой кухни в освещенную огнем камина гостиную, Эйва огляделась вокруг, будучи еще не в силах унять дрожь. Это дом старого капитана, подумала она радостно, а вовсе не Элен Стонтон. Дом наполнен воспоминаниями о кораблях, штормах, морских закатах над бурной водой. Этот дом никогда не будет напоминать о женщине, которая даже из могилы источает зло, настраивая сына враждебно к отцу.

— Боже всемилостивый! — прошептала Эйва с закрытыми глазами. — Дай мне силы наладить здесь мир и покой, любовь и понимание!

Наверху приглушенно звучали голоса отца и сына. Эйва, прислушиваясь, ощущала, как на нее накатывают волны такого счастья, что оно было едва не болезненно. Она подошла к кожаному креслу и робко коснулась его. Ее пальцы пробежали по спинке. Вот здесь он отдыхает, откидывая голову назад и кладя руки на подлокотники. Она прикоснулась и к подлокотникам, представив себя здесь с Блейком. Вот он сидит и смотрит на нее… Она говорит, а он слушает, внимательно, с интересом.

О, какой бы любящей женой стала она этому человеку, который так страдал, пережил в жизни так много жестоких разочарований!

Эйва даже не заметила, как он вернулся. Наверное, он какое-то время молча стоял сзади и смотрел на нее. А она его не видела и не слышала…

— Наши малыши заснули, — сказал он тихо. Эйва резко обернулась, и Блейк тут же отвел глаза, устремив взгляд на огонь в камине: — Я уж и забыл, — проговорил он задумчиво, — когда Тони последний раз желал мне спокойной ночи. — Он потер руки от радости, которая, как Эйва с болью отметила про себя, не имела к ней никакого отношения. Наконец он очнулся от своей задумчивости и преувеличенно дружески произнес: — Ну, похоже, пора мне отвезти тебя домой, а? Уже поздно, а завтра у нас тяжелый день.

11