Момент истины

https://www.youtube.com/watch?v=zdYSpIN09Bg Монгол Шуудан — Козырь-наш мандат.

Когда в голове отзвучал последний аккорд второй композиции, я поднял с пола стоящий рядом школьный портфель, встал со стула и, под удивлённый взгляд опера, вышел из кабинета, а через секунду услышал запоздалый взвизгнувший бас: — Стоять!!Тут же вскочил секретарь, который перекрыл мне путь раздвинув руки.— Попрошу вас отойти, — произнёс я, глядя на секретаря стоявшего в позе морской звезды, тем самым перекрывая опасному преступнику путь.— Вернитесь в кабинет, — сказал тот и в этот момент прибежавший Громов схватил меня за шиворот и вновь поволок в своё логово, зло цедя при этом:

— Куда собрался?! А?!

Я вновь не сопротивлялся и дал себя в очередной раз усадить на стул, хотя оказать небольшое сопротивление и дать леща гражданину желание всё же возникло. Но я не был наивным и понимал, что это всё законы жанра — психологическое давление на жертву угодившую в лапы машины правосудия.— Что Вам угодно, товарищ? — якобы устало, спросил я, дабы подтолкнуть Громова к действиям, нежели, вот так, смотреть на меня. Нет, конечно, в моей больной голове было ещё много, как революционных, так и контрреволюционных песен, которые можно петь до скончания века, но, всё же, всё хорошо в меру. Тем паче у меня на сегодня были запланированы ещё кое-какие дела. — На какой чёрт Вы меня уже второй раз сюда притаскиваете? — и глянув на злобно пыхтящую физиономию визави, — третьего раза не будет. Я просто убегу.— Убежишь, поймаем, — сказал тот, помедлил секунду, что-то обдумывая, затем встал из-за стола и, пройдя через весь кабинет, закрыл дверь на ключ, а ключ убрал в карман. Подошёл ко мне и, ехидно ощерившись, нагнулся, прошептав на ухо: — Может тебя в наручники заковать, чтобы не убегал?! Я могу!— От тебя куревом воняет! — поморщился пламенный революционер отстраняясь, а затем ухмыльнувшись добавил: — Если можешь, то нефиг чесать языком и стращать. Заковывай нахрен и «Вася кот»! Наверняка в прокуратуре будет следователям интересно помогать медикам снимать следы от наручников с несовершеннолетнего.— Какой умный, а?! — зло хохотнул тот распрямляясь. Постоял так, засунув руки в карманы, пошатываясь со мыска на пятку, а затем вернулся к себе за стол. Достал папку, открыл её и, взяв ручку, громко толи спросил, толи сказал: — Фамилия. Имя. Отчество.— Только имя и отчество, — быстро ответил я и видя непонимания пояснил: — Фамилию я запомнил — Громов.— Это хорошо что ты мою фамилию запомнил, — сказал опер, — теперь назови свою.— Блин, возникает сразу много вопросов, даже не знаю с чего сразу и начать, — решил поиграть в его игру борец за права малолетних преступников.— Фамилия. Имя. Отчество, — зарычал тот.— Окей. Давай с этого, — согласился я и, достав из портфеля чистую двенадцати листовую тетрадь в линеечку и ручку, положил портфель на коленки и, приготовившись писать, спросил: — Ваша фамилия, имя и отчество, — и видя очередное непонимание, — а также должность, звание, место работы, семейное положение.Тот буквально завыл от злости, но повыл не долго, а уже через пол минуты он всё же взял себя в руки и представился:— Оперуполномоченный Илья Романович Громов. Седьмой отдел, седьмое управление КГБ СССР, — потом на секунду замялся и скорчив страшную рожу просипел: — Женат.

— Сочувствую, — покивал я, действительно сочувствуя его жене. Бедная женщина. Наверняка этот тиран её всячески тиранит, корча такие вот мерзкие рожи.

Глава 25