Моменты

Она думала, ей станет стыдно за откровенную ложь, но почувствовала лишь удовлетворение: впервые Фелиция лишилась дара речи.

Свой ежегодный прием по случаю сочельника Хендерсоны проводили в столетнем викторианском доме. Они перестроили его, выделив помещение для дегустационной комнаты и демонстрационного зала. Список гостей больше напоминал справочник калифорнийских виноторговцев «Кто есть кто».

Элизабет взяла Амадо под руку, когда они вошли в помещение, некогда бывшее бальным залом. По всему периметру висели цветочные гирлянды с бантами из красного бархата и позолоченными шарами. Нанятые на этот вечер музыканты наигрывали некую смесь из поп-музыки и мелодий в стиле «кантри». Танцы не прекращались ни на минуту.

На протяжении всего вечера Элизабет пыталась, но так и не смогла уговорить Амадо потанцевать с ней. В конце концов он сказал, что у него щемит бедро. Она внимательно наблюдала за ним, и хотя и не заметила, чтобы при ходьбе он хромал, отметила его утомленный вид.

В какой-то момент она наклонилась к Амадо и негромко спросила:

— Что это за штука, которую я ем?

Он исследовал бутербродик, поднесенный к его глазам для экспертизы.

— Похоже на колбасу из буйвола, которую Барбара подавала на Рождественский вечер пару лет назад.

Элизабет скорчила гримасу.

— А не старовата ли она?

Амадо засмеялся.

— Я не имел в виду, что это та же самая колбаса.

— А я-то считала, что буйволы находятся под защитой государства. Разве они не внесены в список вымирающих животных?

Уголком глаза Элизабет заметила, что Майкл, пересекая зал, направляется к ним. Она рискнула немного подольше посмотреть в его сторону. Сердце ее учащенно забилось. Никто бы не подумал, что смокинг, сидевший на Майкле как влитой, был взят напрокат. Он выглядел шикарно.

Извините, что вмешиваюсь в разговор, — сказал Майкл, обращаясь к Амадо. Он старательно избегал встречаться глазами с Элизабет. — Я только хотел тебе сказать, что обратно с вами я не поеду.

— Меня это не удивляет, — ответил Амадо. — Я видел, как посмотрела на тебя Джанет Уильямс, когда мы вошли.

— Нет-нет, ничего даже близкого, — сказал Майкл. — Просто у меня в последнее время что-то нет особого настроения к веселью. Да и сегодня мне не стоило ехать.

— А как же ты доберешься домой?

— Бикерсы подбросят.

После неловкой паузы Амадо спросил:

— Это из-за Фелиции? Она что-то тебе сказала?

Майкл нахмурился, явно поставленный в тупик этим вопросом.

— Да я почти и не видел ее сегодня вечером.

— Зря я настоял, чтобы она приехала сюда на Рождество.

Майкл в конце концов посмотрел на Элизабет, явно ища у нее какого-то объяснения.

— Фелиция не хотела приезжать сюда, — сказала Элизабет. — И Амадо опасается, что она могла выплеснуть свое раздражение на тебя.

— Мне надо найти ее и посмотреть, все ли с ней в порядке, — сказал Амадо. — Если она хочет уехать, может быть, ты не будешь возражать прихватить ее домой?

— Ну конечно, — это было сказано вежливо, однако без особенного энтузиазма.

Амадо повернулся к Элизабет. — А ты не возражаешь составить Майклу компанию, пока я поищу Фелицию?

— А почему бы мне не помочь тебе? — спросила Элизабет.

— Элизабет совсем не обязательно оставаться со мной, — одновременно сказал Майкл.

— Я все же предпочел бы, чтобы Элизабет побыла здесь, с тобой, чем рисковать снова подвергнуться очередному приступу вспыльчивости Фелиции, — он положил руку Майклу на плечо. — Элизабет сегодня весь вечер очень хотелось потанцевать. Может быть, ты сделал бы это за меня?

— Я еще не такая уж увядшая фиалка, чтобы ты мне подыскивал партнеров для танцев, — резко сказала она Амадо. — Я могу и сама о себе позаботиться.

Амадо, казалось, был обескуражен этим выпадом.

— Элизабет, Бога ради, я совсем не это имел в виду. Я просто подумал, что, может быть, танец с тобой — как раз то, что необходимо Майклу, чтобы снова вернуть ему веселый настрой.

Майкл внимательно посмотрел на Элизабет и протянул ей руку.

— Как знать, может быть, он и прав.

Амадо одарил их довольной улыбкой, а потом повернулся и ушел. Элизабет подождала, пока он выйдет из комнаты, и сказала:

— Майкл, я не могу, у меня ноги дрожат.

Не обращая внимания на ее протест, он повел ее к танцующим. Когда она положила руку ему на плечо, кончики пальцев случайно коснулись его шеи. Ее ладонь свернулась в кулак, словно от острой боли. Кровь так громко пульсировала у нее в ушах, что Элизабет с трудом разбирала музыку. Но Майкл был искусным танцором, и благодаря ему со стороны все выглядело прекрасно.

— А я мечтал, что снова буду обнимать тебя, — сказал Майкл.

— Не говори мне ничего такого.

— Я думал, что из-за чувства вины без тебя мне будет легче.

— Ты в самом деле веришь, что когда-нибудь станет легче?

Эти слова больше походили на крик о помощи, чем на вопрос. Его прикосновения, запах его одеколона — все казалось таким родным. Она прищурилась, и по ее щеке соскользнула слезинка. Элизабет положила лоб ему на грудь, пряча лицо и сдерживая рыдания, рвущиеся из горла.