Моммзен Т. История Рима.

Наконец, прибыла давно ожидаемая римская комиссия во главе с Аврелием Орестом. Военные действия были прекращены, и съезд Ахейского союза собрался в Коринфе, чтобы узнать решение комиссии. Оно оказалось неожиданным и неутешительным. Римляне решили отменить неестественное и насильственное (I, 707) включение Спарты в Ахейский союз и вообще принять строгие меры против ахейцев. Уже за несколько лет перед тем (591) [163 г.] ахейцам пришлось допустить выход из союза этолийского города Плеврона (I, 706); теперь им было предписано отказаться от всех приобретений, сделанных после второй македонской войны, т. е. от Коринфа, Орхомена, Аргоса, Спарты в Пелопоннесе и Гераклеи на Эте, и восстановить тот состав союза, каким он был к концу войны с Ганнибалом. Как только ахейские депутаты узнали об этом решении, они тотчас же, не обращая внимания на убеждения римлян, устремились на городскую площадь и сообщили толпе о предъявленных им требованиях. Тогда правящая, но подчиняющаяся чужой воле чернь, единогласно решила немедленно посадить в тюрьму всех находящихся в Коринфе лакедемонян, так как-де Спарта навлекла всю беду. Аресты произведены были самым диким образом, людей отправляли в тюрьму за одно лаконское имя или лаконскую обувь; ахейцы вторглись даже в жилища римских послов в поисках укрывшихся там лакедемонян, при этом осыпали римлян резкими упреками, хотя, впрочем, не осмелились оскорбить их действием. Негодующие послы вернулись в Рим и обратились в сенат с горькими, даже преувеличенными жалобами. Однако сенат и в этом случае поступил с той сдержанностью, которая отличала все его меры по отношению к грекам: на этот раз он ограничился увещаниями. На съезде Ахейского союза, собравшемся весной 607 г. [147 г.] в Эгии, Секст Юлий Цезарь в самой мягкой форме повторил приказы Рима и лишь вскользь упомянул об удовлетворении за нанесенные оскорбления. Но вожди Ахейского союза во главе с новым стратегом Критолаем (стратег с мая 607 г. по май 608 г.) [147—146 гг.] как мудрые государственные люди, искушенные в делах высокой политики, сделали из слов Цезаря только тот вывод, что, вероятно, дела римлян против Карфагена и Вириата идут очень плохо. Они продолжали обманывать и оскорблять римлян. Они просили Цезаря созвать в Тегее уполномоченных обеих сторон, чтобы уладить конфликт. Это было сделано, но Цезарь и лакедемонские уполномоченные, явившись в Тегею, долго и напрасно ждали ахейцев. Наконец, явился один Критолай и заявил, что только общее народное собрание ахеян компетентно в спорном вопросе и что он может быть решен только на союзном съезде, т. е. лишь через 6 месяцев. После этого Цезарь возвратился в Рим, а ближайшее народное собрание по предложению Критолая официально объявило Спарте войну. Метелл и теперь все еще пытался уладить дело миром и отправил в Коринф послов. Но шумное народное собрание, состоявшее большей частью из черни богатого торгового и фабричного города, заглушило слова римских послов и заставило их удалиться с трибуны. Заявление Критолая, что греки желают видеть в римлянах друзей, а не повелителей, было встречено неописуемым восторгом, и когда члены съезда пытались протестовать, чернь заступилась за своего любимца и аплодировала его словам. Он говорил, что богатые изменили родине и необходима военная диктатура, таинственно намекал на предстоящее в близком будущем восстание бесчисленных народов и царей против Рима. Каким духом было проникнуто это движение, можно судить по обоим принятым решениям: впредь до восстановления мира все клубы должны быть постоянно открыты и должны быть приостановлены все взыскания долгов.