Моммзен Т. История Рима.

Еще труднее была борьба с оппозицией в той области, где она выступала тем энергичнее, чем больше ее оттесняли от непосредственной политической деятельности, а именно, в области литературы. Уже оппозиция в суде была вместе с тем и даже главным образом оппозицией литературной, так как судебные речи постоянно опубликовывались и играли роль политических памфлетов. Еще быстрее и больнее уязвляли стрелы поэзии. Полная энергии аристократическая молодежь и еще более энергичный, может быть, средний класс сельских городов Италии успешно и ревностно вели войну памфлетами и эпиграммами. Плечом к плечу боролись в этой области сын сенатора Гай Лициний Кальв (672—706) [82—48 гг.], которого боялись как оратора, памфлетиста и искусного стихотворца, и муниципалы из Кремоны и Вероны — Марк Фурий Бибакул (652—691) [102—63 гг.] и Квинт Валерий Катулл (667 — около 700) [87 — ок. 54 гг.], изящные и меткие эпиграммы которых с быстротой молнии облетали Италию, безошибочно попадая в цель. В литературе того времени бесспорно господствует оппозиционный тон. Эта литература полна злобного презрения к «великому Цезарю», «единственному полководцу», любящему тестю и зятю, которые вместе взятые губят весь мир для того, чтобы дать своим распутным любимцам случай щеголять на улицах Рима, хвастая награбленным имуществом длинноволосых кельтов, при помощи добычи с далеких островов Запада устраивать роскошные пиры и на правах несметно богатых соперников вытеснять честную молодежь из сердец любимых девушек. В стихотворениях Катулла⁶⁵и в других отрывках литературы того времени сказываются многие черты той гениальной лично-политической ненависти, той республиканской агонии, задыхающейся в бешеном наслаждении или глубоком отчаянии, которая так мощно проявляется у Аристофана и Демосфена. По крайней мере наиболее проницательный из трех правителей понял, что нельзя ни презирать эту оппозицию, ни уничтожить ее простым приказом. Цезарь по возможности старался привлечь на свою сторону самых крупных писателей. Уже Цицерон в значительной степени благодаря своей литературной известности встретил снисходительное отношение со стороны Цезаря; наместник Галлии не отказался и от примирения с Катуллом, происшедшего при посредстве отца Катулла, с которым Цезарь лично познакомился в Вероне; с молодым поэтом, только что осыпавшим могущественного полководца самыми ядовитыми и личными насмешками, он обошелся исключительно ласково. Цезарь проявил гениальность и в том, что перешел в сферу деятельности своих литературных противников; чтобы косвенно опровергнуть всевозможные нападки, он составил и опубликовал подробный отчет о войнах в Галлии, где в удачно придуманном наивном тоне рассказывается публике о необходимости ведения войны и о соответствии ее с требованиями конституции. Но только свобода является поэтической и творческой силой; она одна, даже в жалкой карикатуре, даже в предсмертный час воодушевляет бодрые натуры. Все лучшие элементы литературы были и оставались антимонархическими; если сам Цезарь мог вступить на этот путь, не потерпев неудачи, то это объясняется лишь тем, что он все еще тогда лелеял грандиозную мечту о свободном народном государстве, которую он не мог передать ни своим противникам, ни своим приверженцам. Практическая политика безусловно была в распоряжении правителей, а литература — в руках республиканцев⁶⁶.