Моммзен Т. История Рима.

Но по мере того как в глубине народной жизни накоплялась все более зловредная и бездонная масса грязи, все глаже и обманчивее становился на поверхности ее внешний лоск утонченности нравов и всеобщей дружбы. Все навещали друг друга, так что в домах магнатов явилась необходимость допускать лиц, ежедневно приезжавших ко времени вставанья хозяев, в известном порядке, установленном самим господином, а иногда и его камердинером, давать отдельную аудиенцию только самым выдающимся посетителям, остальных же допускать сперва группами, а под конец и всей массой, — порядок, начало которому было положено Гаем Гракхом, и в этом отношении проложившим дорогу новой монархии. Такое же распространение, как светские визиты, получила и светская переписка; лица, не имеющие ни дружественных, ни деловых сношений, тем не менее обмениваются из далеких стран и из-за морей «дружественными» письмами, между тем как настоящие и подлинно деловые письма встречаются, наоборот, лишь там, где послание обращено к целой корпорации. Точно так же и приглашение к обеду, обычные подарки к новому году, семейные празднества изменяются в своем характере и превращаются почти в публичное торжество; даже сама смерть не избавляет от этих церемоний с бесчисленными «близкими», и, напротив, для того чтобы умереть прилично, римлянин должен был непременно оставить каждому из них что-нибудь на память. Как и в некоторых кругах нашего биржевого мира, настоящая тесная домашняя и дружественная связь настолько утратилась в тогдашнем Риме, что все деловые и приятельские сношения могли пробавляться пустыми формами и фразами, и истинную дружбу замещает постепенно тот призрак ее, который занимает не последнее место среди злых духов, паривших над гражданскими войнами и проскрипциями того времени.