Мона Лиза Овердрайв

– Правда? Меня об этом не информировали. Я пребывал в убеждении, что ты не покидала этих апартаментов.

Что-то холодное…

– Как? – спросила она, подавшись вперёд. – Откуда вы можете это знать?

– Модуль «Маас-Неотек» сообщает о твоём местонахождении и твоих передвижениях, как только они становятся ему известны. Сигнал поступил, как только модуль вышел из-под блокады систем Суэйна. Мы разместили наблюдателей в этом районе. – Кумико тут же вспомнила продавца лапши… – Естественно, не ставя об этом в известность Суэйна. Но модуль так и не передал повторного сообщения.

– Он разбился. Несчастный случай.

– И всё же ты говоришь, что этот человек спас тебе жизнь?

– Сэр, – обрёл голос Тик, – если я могу просить прощения… я хотел бы спросить… я под крышей?

– Под крышей?

– Ну, защищён? От Суэйна то есть и от его шайки из Особого отдела. И от всех остальных…

– Суэйн мёртв.

Повисло молчание.

– Но кто-то же будет всем этим управлять? Я хочу сказать, всей этой игрой. Вашим бизнесом.

Мистер Янака разглядывал Тика с откровенным любопытством.

– Конечно. Как ещё можно надеяться сохранить порядок и согласие?

– Дайте ему слово, отец, – вмешалась Кумико, – что ему не будет причинено никакого вреда.

Янака перевёл взгляд с дочери на гримасничающего Тика.

– Сэр, примите мою искреннюю благодарность за защиту моей дочери. Отныне я ваш должник.

– Гири, – проговорила Кумико.

– Господи, – выдавил Тик, – ну надо же!

– Отец, – сказала Кумико, – в ночь, когда умерла моя мать, приказывали ли вы своим секретарям позволить ей выйти одной?

Лицо отца было совершенно неподвижно. Но у неё на глазах оно наполнилось горем, какого она до сих пор никогда не видела.

– Нет, – ответил он наконец, – я не приказывал.

Тик кашлянул.

– Спасибо вам, отец. Теперь я вернусь в Токио?

– Естественно, если пожелаешь. Хотя, насколько я понимаю, тебе удалось осмотреть лишь очень незначительную часть Лондона. Вскоре в апартаменты мистера Тика прибудет мой компаньон. Если ты пожелаешь остаться и осмотреть город, он это устроит.

– Благодарю вас, отец.

– До свидания, Куми.

И он исчез.

– Ну а теперь, – сказал Тик, с гримасой на лице протягивая ей здоровую руку, – помоги мне встать с этого…

– Но тебе же требуется медицинская помощь.

– Правда? А я что делаю?

Он умудрился подняться на ноги и заковылял к туалету, как вдруг дверь отворилась и с тёмной лестничной площадки в комнату заглянул Петал.

– Если вы сломали мой чёртов замок, – приветствовал его Тик, – неплохо бы за него заплатить.

– Прошу прощения, – сказал Петал, моргнув. – Я пришёл за мисс Янака.

– Тем хуже для вас. Я только что говорил по телефону с её отцом. Большой босс сказал нам, что Суэйн сыграл в ящик. Сказал, что посылает сюда нового босса. – И Тик улыбнулся плутовато и с триумфом.

– Но, видите ли, – мягко проговорил Петал, – это я.

Глава 42 В цеху Фабрики

А Черри всё кричит.

– Заткните её кто-нибудь, – бросает Молли от двери, где стоит со своей маленькой пушкой в руке, и Моне кажется, что Молли обращается именно к ней. Кто, как не она, Мона, может передать Черри частицу своего покоя, где всё так интересно и ничто тебя не достаёт, и по пути через комнату она видит на полу скомканный «зиплок» и вспоминает, что там ведь были ещё какие-то дермы. Может, это как раз то, что поможет Черри успокоиться?

– Вот, – говорит она, подходя к девушке, выдавливает дерм из упаковки и налепляет ей на шею.

Крик Черри скользит вниз по шкале громкости, стихает до невнятного бульканья, и она оседает по стене старых книг, но Мона уверена, что с ней всё будет в порядке. Однако внизу стрельба – автоматные очереди. Снаружи мимо Молли влетают, с треском отскакивают, рикошетят вокруг стальных балок белые трассирующие пули. А Молли кричит на Джентри, не может ли он включить этот чёртов свет?

Это должно означать лампы внизу, потому что здесь, наверху, всё залито ярким светом, настолько ярким, что Моне видны маленькие пушистые шарики и разноцветные следы, истекающие из них, если внимательно приглядеться. Трассирующие пули. Вот как зовутся эти шарики, которые светятся и прыгают. Эдди рассказывал ей о таких во Флориде, когда охрана гоняла их с частных пляжей, стреляя из темноты.

– На кой чёрт там свет? – говорит лицо с маленького экрана. – Ведьма-то слепа…

Мона улыбается ему. Она не думает, что кто-нибудь, кроме неё, его услышал. Какая ещё Ведьма?

И вот Джентри и большой Слик начинают, кряхтя, срывать толстые жёлтые провода со стен, где они были прикреплены серебристой лентой, и втыкать их в металлические ящики. Черри из Кливленда теперь сидит на полу с закрытыми глазами, а Молли, присев на корточки у двери, обеими руками сжимает пушку, а Энджи…

– Успокойся.

Она услышала это слово, сказанное чьим-то голосом, но голос этот не мог принадлежать никому из тех, кто был в комнате. Она подумала, что это, должно быть, Ланетта, только она умела так говорить – сквозь время, сквозь покой.

А Энджи сидит на полу рядом с носилками, ноги согнуты в коленях, как у статуи, руки обнимают тело мёртвого парня.