Монах

Андрей не знал, сколько времени он был в полной прострации и не мог контролировать свои действия — видимо недолго — кикимора ещё готовилась к прыжку, после своего победоносного апперкота, когда в неё врезались две стрелы, пронзив плечо и сбив влёт, уже после её прыжка на лежащего монаха.

Андрей не дожил бы до сорока лет, если бы не умел быстро восстанавливаться после ударов и оценивать ситуацию — кикимора только ещё отрывалась от земли в прыжке, когда он уже откатывался в сторону с того места, где, предположительно, она должна была приземлиться.

И всё бы ничего, он бы избежал удара, но удары стрел его спутников слегка изменили траекторию полёта кикиморы и нечисть приземлилась одной лапой точно на плечо воина, разорвав рубаху, куртку и кожу лежащего, как будто они были из папиросной бумаги.

Он взвыл, схватившись за лапу кикиморы, обхватил её за мускулистое тело и погрузил кинжал в шею чудовищу, повиснув на ней как наездник под шеей скачущей лошади.

Кикимора, с восьмидесятикилограммовым грузом на шее, прыгала по площадке, будто огромный мохнатый кузнечик, одновременно пытаясь сорвать с себя опасный груз, но Андрей не давал ей это сделать, обхватив её руками и ногами, как детёныш обезьяны свою мать.

Только при этом, вот этот самый детёныш всё больше и больше перепиливал шею своей "матери", преодолевая сопротивление стальных мышц и сухожилий.

С боков в кикимору били и били стрелы, и она уже была похожа на дикобраза из-за торчащих в стороны стрел — но Андрей этого не видел, он сосредоточился на том, чтобы перерезать шею кикиморы как можно глубже и быстрее, не обращая внимания на то, что она рвала ему спину, уже оголённую, кровавую, со свисающими с неё лохмотьями кожи и мяса. Уже последним усилием умирающего тела, он напрягся и со скрежетом по кости перепилил позвонки, соединяющие голову кикиморы с туловищем — чудовище сразу ослабло, немного постояло на ногах и свалилось, завалив собой человека.

Ещё пару движений, голова кикиморы отвалилась от плеч, покатившись я сторону, цепляясь за камни и кусты длинными, блестящими волосами.

Из отрубленной шеи, с торчащими белыми позвонками и кровавыми лохмотьями мышц, на Андрея лился фонтан крови, залив его лицо и грудь горячим потоком с железистым привкусом. Часть крови влилась ему в рот, он непроизвольно закашлялся и сглотнул, с отвращением чувствуя во рту солоноватую чужую кровь.

Столкнув с себя тело, уже полностью ставшее человеческим, Андрей тяжело поднялся на локоть, со стоном перевалился на колени и посмотрел вокруг — невдалеке от него стояли Алёна и Фёдор, с ужасом глядя на него и держа стрелы наложенными на тетиву.

— Эй, вояки, луки-то опустите! Ненароком отпустите тетиву, а я не хочу получить в брюхо эту деревяшку!

Фёдор первым опустил лук и с облегчением сказал:

— Живой? Неужели? Я думал тебе конец…ты бы на себя глянул — лица не видать, всё кровью залито! Непонятно, как ты ещё дышишь-то?

— Дышу. Помоги-ка мне подняться, что-то совсем хреново мне — Андрей попытался встать, но ткнулся носом в землю и ободрал себе скулу под глазом — ноги его не держали совершенно.

— Сейчас, сейчас! Осторожненько, давай, давай, вот сюда, на камень…ой, мама рОдная! Да у тебя спины-то нет! Месиво какое-то! Андрюха, как ты ещё жив-то?! Вот несчастье…говорил тебе, не надо было идти сюда…ой, беда-то!

— Хватит причитать, как баба…я ещё не собираюсь помирать, не дождётесь! Кстати, бабах — а где Алёна? Куда Алёна-то делась? Дочку пошла забирать? Погляди, что там и как…я подожду…вроде кровь не течёт уже.

— Ясно, что не течёт! У тебя вся спина в земле и в прилипших лохмотьях! Ой-ёй, как бы заразу не зацепил….

— Иди, говорю, посмотри, что там с Алёной! Мы зачем сюда шли? Что там с девчонкой узнай, я подожду…

Фёдор молча кивнул головой и исчез в пещере.

Потянулись мучительные минуты ожидания — у Андрея мутилось в голове, его лихорадило и он стал замерзать — сказывалась потеря крови.

Монах прижал руки к груди и сосредоточился, отбрасывая от себя холод, дикую боль в спине и разбитом лице — главное было отрешиться от неудобств, от боли, от всего того, что мешает выполнять задание — так учил его когда-то инструктор. Это было на уровне берсерка, когда человек не ощущает боли и думает только о том, чтобы убить противника.

Подождав минуты три, Андрей тяжело встал, вынул из ножен саблю и опираясь на неё, пошатываясь, пошёл к пещере, где чуть не столкнулся с вышедшим оттуда Фёдором.

Старый солдат держал на руках маленькую девочку, года три от роду, сладко спавшую на руках и не знавшую — не ведающую, какие страсти творились вокруг.

Фёдор посмотрел на Андрея и хмыкнул:

— Ну куда, куда ты собрался? Хватит с тебя уже! Как труп ходячий, а туда же! Алёна, держи девчонку, мне тут нашего воителя надо тащить… ты сам-то не дойдёшь до фургона, похоже на то! Пошли потихоньку — спустимся к лесу, там я волокушу сделаю!

Андрей, поддерживаемый Фёдором, медленно потащился к лесу. Его знобило, голова кружилась и он привычно определил — сотрясение мозга, большая потеря крови, болевой шок.