Монах. Боль победы

– Он отвечает – ты обещал не убивать его без поединка. Но он не даст согласия на поединок, если ты не дашь согласия на его условия.

– Какие?

– Говорит, если он победит – воины аркудов садятся в свои ладьи и уплывают куда хотят. Все без исключения. Если победишь ты – воины присягнут тебе.

– Только вот возникает пара вопросов… – проворчал Федор. – Во-первых, я не давал слова его не убивать. Формально – ты давал, а я нет. Отрублю ему башку, и все – переговоры закончились. И второе: как мы известим всех его бойцов о том, что вы заключили сделку? И еще – как они узнают, что ты не обманул, честно победил в бою? То есть они должны присутствовать на поединке. На мой взгляд – грохнуть его, и вся недолга. И ты его не убивал, и проблемы нет. Вишь, решил он, что имеет шанс против тебя. Мол, мужик-то я здоровенный, авось и прокатит дело.

– Я все это понял. Но и я не буду вилять задом, как лодка. Обещал не убивать без боя – значит, обещал. А цепляться к словам не по-мужски.

– Не по-государственному мыслишь! – усмехнулся Федор. – Снести бы ему башку… И вообще всем бы им башку снести. Нет человека – нет и проблемы.

– Я уже слышал раньше эту поговорку, – тускло ответил Андрей, – плохое это выражение. Лучше скажи, где можно собрать пять тысяч человек, чтобы они все видели и чтобы потом можно было привести их к присяге?

– Андрей, ты чего? Видимо, ты очень устал, – тихо сказала Шанти. – Ты где на турнире выступал?

– Точно! – хлопнул себя по колену сидящий на табуретке Федор. – Арена, где проходил турнир! Загнать их туда, поставить охрану, а еще – твоя подружка будет. Если что, она их сразу парализует! Кстати, и темницы освободятся. А то они там скоро подыхать начнут. Дышать уже нечем. И воды не хватает. Кормить-то мы их совсем не кормим… Словом, решать надо как можно быстрее. Или бошки им поотрубать, или чего-то еще делать – больше чем пару суток они в темнице не продержатся. А нам потом кучи трупов из подземелий выволакивать.

– Да, тяжкий труд – выволакивать кучи трупов, – без улыбки констатировал Андрей. – Отец Силан, переведи ему: я, принц Балрона, главнокомандующий армией империи, вызываю на бой короля Дрогана. Бой или до смерти, или до признания поражения одним из противников. Если проигрывает Дроган – все его воины присягают на верность мне и Балрону. До самой смерти. Если проигрываю я – воины аркуды садятся в свои ладьи и уплывают куда хотят. Без оружия. Никто им не будет препятствовать. Если король Дроган признает себя проигравшим – он остается жить, но будет до конца жизни служить мне и Балрону. Устраивают ли его мои условия?

– Он спрашивает: а если вы останетесь жить и признаете свое поражение? И еще – какое оружие будет выбрано для поединка?

– Скажи, я не признаю поражения. Буду биться до смерти. Оружие – мне все равно. То оружие, к которому он привык. Скажи, их выведут на арену – поясни ему, что это такое, – заранее пусть объявит воинам об этом решении, и будем драться. Ему дадут воду, еду – если надо, и отдых – два часа. Затем будем биться. Что он говорит?

– Говорит – согласен. И обещает не пытаться сбежать, примет свою судьбу, как полагается воину. Спрашивает – куда дели жрецов и что с ними будет? Подпадают ли они под договор?

– Нет, не подпадают. Они сейчас в темнице. И вряд ли оттуда выйдут живыми. Сделка касается только воинов.

– Он понял, – перевел священник слова Дрогана. – Говорит, согласен на сделку.

– Федь, займись. Мы с Шанти должны еще кое-что сделать. Организуй доставку всех пленных на арену. За два часа уложитесь?

– Постараюсь, хотя и трудновато. – Федор с сомнением покачал головой. – Хотя бы три часа… Ты где будешь? Давай так сделаем: я извещу тебя, как все будет готово. А ты занимайся своими делами.

– Во дворец? Поспишь? – предложила Шанти.

– Да. Надо часок поспать, – кивнул Андрей и ожесточенно потер глубоко запавшие глаза. – Только бы еще с твоей мамой увидеться. Она может перекинуться в человека и прийти ко мне? Мне нужно с ней поговорить. По поводу того, что мы сегодня узнали.

– Может… но не хочет. Я поговорю с ней. Все слишком серьезно, чтобы она продолжала цепляться за свои предрассудки…

– Отвратительно! Дочь извращенка, и меня тянет в болото! – Гараскарания была раздражена и неловко ощупывала свое тело, стараясь делать это незаметно. Что, впрочем, выходило у нее довольно смешно. – Как вы можете жить в таких телах? – не успокаивалась драконица. – Это же неудобно! Ведь четыре лапы гораздо устойчивее, а плюс еще и крылья!

– Мам, мы позвали тебя не для того, чтобы обсуждать недостатки человеческих тел, – хмуро парировала Шанти. – Мы открыли такую тайну, что она потрясет всех. Слушай…

Шанти минут двадцать рассказывала все, что стало известно ей и Андрею в отношении Артефакта, исчадий, старейшин и этого нашествия. Гараскарания не перебивала, и Андрей чувствовал, как настроение драконицы-мамы портится. Наконец она сумрачно сказала: