Монах на краю земли

- Привыкайте, - посоветовал он. - Здесь, как я уже сказал, вы можете не грешить против истины. Да, вы совершенно правы - мы живем на поверхности плоской Земли. Да, наша Земля действительно стоит на трех китах, и никто никогда не летал в космос, потому что невозможно пробиться за небесную твердь. Вам стало легче оттого, что это знаете не только вы. Так что давайте - выкрикивайте истину.

- В сумасшедшем доме? - спросил Штерн.

- Это пока, - подбодрил гэбист. - Когда будет объявлено, что люди достигли Луны, вы можете кричать на всех перекрестках. С американцами мы уже договорились. Мы, разумеется, все подтвердим.

Но я хотел поговорить о другом. Где звезда, которую вы сняли с оболочки разбившегося стратостата? Мы долго играли в кошки-мышки, настало время поговорить по-мужски. Отдайте звезду, в ней нуждается государство. Ведь мы до сих пор не знаем, что это такое! А ведь ее исследования могут перевернуть все наши представления о физике пространства. Отдайте, Аркадий Наумович!

- У меня ее нет, - отрезал Штерн, по-детски скрестив пальцы за спиной. - И никогда не было. Может быть, у Минтеева?

- Минтеев умер, - напомнил Авруцкий. Да, ему повезло, - кивнул Аркадий Наумович. Глупое упрямство, - пожал плечами Авруцкий.

- А что было бы, если бы звезда попала в руки военных еще тогда? - глухо спросил Штерн.

- Возможно, мы спасли бы немало человеческих жизней, - уверенно сказал полковник. - Война с Гитлером была бы менее кровавой…

- Я в этом сомневаюсь, - вздохнул Штерн. - Но хочу вас спросить, что было бы с нами? Со мной, с Минтеевым, с Урядченко и Новиковым?… Что вы молчите, полковник? Кстати, я забыл вас поздравить…

- Мне нечего сказать, - нахмурился Авруцкий.

- Господи! - Штерн встал. - Вы по-прежнему рветесь спасать поле, не замечая, что под сапогами хрустят те же самые колоски!… Я могу вернуться в свою палату?

- Послушайте! - полковник схватил Штерна за рукав. - Поймите же: вас не выпустят, пока не получат звезду!

- А зачем мне выходить, - пожал плечами Аркадий Наумович. - Я дома, полковник. Я дома.

Некоторое время Авруцкий внимательно смотрел на него.

- Жаль, - коротко сказал он - Я был уполномочен сделать вам самые лестные предложения.

- Господи! - вздохнул Штерн. - Как вы мне все надоели: уголовники, ищущие несуществующие драгоценности, ученые, мечтающие въехать в рай на чужом горбу, прислужники властей, радеющие за благо всего человечества! Для того, чтобы достичь эфемерного всеобщего счастья, вы не задумываясь сломали жизнь мне, Минтееву, Новикову, Урядченко. И все потому, что добытая нами правда оказалась не нужна. Сколько жизней вы еще сломаете, прежде чем убедитесь, что всеобщее счастье недостижимо, а мы лишь пылинки на плоских дорогах мироздания и от чего-то более огромного нас отделяет небесная твердь. Я не знаю, есть ли там Бог, не знаю, кем и для чего создан наш мир, но почему-то уверен: он не создан для кровавых экспериментов и вашей тупости. Когда-нибудь нашему Создателю станут скучны все человеческие художества, и тогда наступит конец. Не будет труб и второго пришествия, просто все три кита однажды взмахнут хвостами и… Мне страшно, полковник.

Мы стоим на краю бездны, перед которой ничтожны все человеческие потуги и стремления. Вы слишком молоды и не помните старый учебник географии. А в учебнике том был удивительный рисунок - монах добрался до края света, пробил небесную твердь и высунул голову, желая увидеть, что кроется за нею. Что миру до вашего космического вранья? Мы все на краю, и настало время заглянуть, что там дальше?

Деревня Андронцево близ Вологды. Октябрь 1936 г.