Монах. Путь к цели

– И пойдем. Перво-наперво надо послушать, что они скажут. Предъявлять будут мне, а не тебе, я постараюсь свести дело к счетам со мной. Возможно, мне придется уехать.

– Я знала, что ты когда-то все равно уедешь, – грустно усмехнулась Олра, – но не думала, что так быстро. – Она помолчала, глядя в окно, потом обернулась к Андрею и изменившимся голосом сказала: – Знаешь, а у меня ведь задержка.

– Что значит задержка? – недоуменно спросил Андрей, голова которого была занята совсем другими проблемами.

– То и значит. Похоже, залетела я. Сын у тебя будет. Или дочь.

– И ты так спокойно об этом говоришь? Ты же мечтала об этом, хотела этого. Почему же такой трагический тон?

– Мечтала. И сейчас мечтаю, – улыбнулась женщина, – но все как-то… внезапно, что ли. Ты ворвался в мою жизнь, и все стало меняться. Все полетело кувырком, и вот – моя мечта, мой ребенок… а тут навалилось какое-то дерьмо. Никогда не бывает, чтобы все было абсолютно хорошо. Обязательно в противовес большому счастью – большая беда. Это как если бы в одном месте густо, в другом – пусто. Закон такой.

– Угу. Такой закон, – рассеянно поддакнул Андрей. – Все будет нормально. Все, пошли, потом обсудим наши отношения.

Олра печально кивнула и вышла из комнаты. Андрей следом. Они спустились в обеденный зал. Там было тихо: случайных посетителей, извинившись, выпроводили, дверь в трактир закрыли, двери на кухню и на склады – тоже, там командовали кухарки, стараясь не заглядывать в обеденный зал и мышками перемещаясь по подсобкам. Никому не хочется привлечь к себе внимание во время таких «мероприятий».

В одном углу сидел Никат, рядом на столе возлежала Шанти. К вышибале жалась притихшая Дирта, испуганно наблюдавшая за происходящим. В другом углу расположились десять мужчин, среди которых выделялся высокий, худой тип лет пятидесяти, с длинным, слегка крючковатым носом и умными карими глазами. Он был похож на лавочника средней руки, и одет небогато, но добротно – в темных тонов куртку, штаны, короткие мягкие сапоги.

Мужчина негромко беседовал с кем-то из своих подручных, улыбаясь время от времени, отчего тот бледнел, краснел и начинал заикаться. Андрей уловил несколько последних слов, из которых явствовало, что этот человек проштрафился при сборе дани с рыночных торговцев и ему предстояло возместить недостачу круглой суммы из своего кармана, в тройном размере.

Олра спокойно подошла к группе мужчин и с достоинством сказала:

– Абдул, ты хотел видеть моего мужчину? Вот он. – Она кивнула головой на Андрея, вставшего рядом. – Говори, что ты хотел.

– Что я хотел? – усмехнулся Абдул и кивком отпустил сидящего перед ним человека.

Тот отошел в сторонку и сел чуть поодаль, хватая ртом воздух. Андрей взял это себе на заметку – Абдул наводил страх на своих людей, что же тогда говорить о простых гражданах?

– Я хотел говорить с ним. Женщина, отойди. А ты, Андрей – так тебя звать? – присядь сюда. – Он указал на стул, на котором сидел перед этим провинившийся, как бы указывая собеседнику его место в этом мире. Абдул отвел ему роль виноватого, будто сажая на скамью подсудимых.

Андрей все просек и, усмехнувшись, сказал:

– Ничего, я пока постою. Может, вырасту побольше…

– Ну-ну… – неопределенно протянул Абдул. – Хочешь вырасти таким, как я? На недостижимое надеешься? Что же, многие мечтают о несбыточном, хотя надо лишь делать то, что положено, и не допускать в голову беспочвенные фантазии. От этих фантазий голова пухнет, мозг разжижается и теряется разум, уберегающий от необдуманных поступков. Ты со мной не согласен?

– Нет. Или я должен был сказать – да? Вероятно, все твои люди всегда тебе говорят «да»?

– Мои люди всегда говорят мне «да», иначе они никогда больше не смогут говорить. Я вырву им язык. Может быть, вместе с головой. Как и тем, кто становится на моем пути. Или пытается это сделать…

– Абдул, мне еще нужно позавтракать, потом заняться неотложными делами. Ты не мог бы подойти к сути вопроса побыстрее? – Андрей зевнул, прикрыв рот ладонью.

Абдул сверкнул глазами, напрягшись, и монах тоже напрягся, ожидая команды к атаке. Но нет, авторитет снова расслабился и скривился в усмешке.