Монах - время драконов

Собравшиеся офицеры Кублая ответили на это решение и одобрительными возгласами и ропотом неодобрения. Аргун воспринял все молча, гордо вскинув голову в окаймлении седых прядей и расправив плечи. Кублай устремил пронзительный взгляд своих черных глаз на гурхана, ожидая, что он ответит.

Наконец Аргун произнес:

- Я поступил правильно, мой хан. Более тридцати лет я хранил веру Завоевателю.

- Он должен вспороть себе живот, - прошептал Юкио Тайтаро, - у него нет другого выхода.

Тайтаро покачал головой:

- Здесь так не поступают.

- Пусть будет ясно, Аргун, - сказал Кублай, - что твое упорное преследование единственного отпрыска Дзамуги делает тебе честь.

- Дух Чингисхана пребывает в знамени девяти ячьих хвостов, - сказал Аргун, - Кто укротит его? Он сказал однажды: "Мои сыновья и их сыновья будут носить расшитые золотом одежды. Будут есть сладости и мясо, скакать на превосходных жеребцах. Сжимать в своих объятиях молодых и прекрасных женщин. И забудут, что обязаны всем этим нам". Он был прав.

Кублай-хан покачал головой.

- Ты не понял ничего из сказанного мною, Аргун. Дух Чингисхана, живущий в знамени нашего народа, будет укрощен, так как у монголов есть живой вождь, не подчиняющийся словам мертвых. Мне хотелось бы верить, что ты будешь служить мне верно, как служил моему деду. Но ты предал Арика Буку, и я знаю, что ты предашь меня, если я не оправдаю твоих ожиданий. Ты верен только самой империи - не отдельному человеку, а мечте. В этом ты похож на Дзамугу, которого так давно убил. Это делает тебя опасным. Быть может, мне следует убить тебя, но я надеюсь все-таки использовать тебя каким-либо образом. Сейчас не зли меня и исчезни с моих глаз.

Аргун отвернулся, глаза его сверкали холодным огнем, похожим на солнце, отраженное ото льда. Он не взглянул на Дзебу, но Тайтаро и Юкио напряглись, когда он прошел мимо них.

- Пусть монах выйдет вперед, - сказал Кублай. - Я хочу поговорить с этим замечательным Дзебу.

Юкио наклонился, чтобы взять носилки, но Дзебу схватил его за руку. Больной, измотанный, раненый, он придумал план, который вселил новую жизнь в его истерзанное болью тело. Он попросит Великого Хана освободить Танико.

Это могло означать смерть для них обоих. В лучшем случае Кублай ответит отказом. Но Дзебу не представится другая возможность вырвать ее из рук Великого Хана.

- Помоги мне встать, - прошептал он Юкио. Он не мог приблизиться к Кублай-хану на носилках. Он должен был предстать перед ним во весь рост, стоя на ногах.

- Ты не должен вставать, - сказал Юкио. Дзебу повернулся к Тайтаро, который посмотрел на него и ничего не сказал.

- Помоги мне встать, я сказал. - Он попытался встать, заскрипев зубами от боли в сломанных ребрах. Увидев, что он полон решимости, Юкио перекинул правую руку Дзебу себе через плечо и помог ему встать на ноги. Тайтаро молча зашел с другой стороны и обнял Дзебу за талию. Поддерживая его с двух сторон, они вышли вперед.

От стоящих вокруг него людей Дзебу услышал одобрительные возгласы, слова хвалы. Монголы высоко ценили силу и выносливость.

Лицо Кублай-хана колебалось в глазах Дзебу. Блеск золотого трона в свете свисающих с потолка ламп резал глаза. Пройти несколько шагов от носилок, чтобы предстать перед глазами Великого Хана, казалось для Дзебу таким же мучительным, как вся процедура посвящения, которую он прошел так много лет назад. Он начал кланяться, чтобы упасть ниц. Тайтаро и Юкио, подумав, что он теряет сознание, подхватили его. Кублай посмотрел ему в глаза и поднял вверх руку.

- Кланяться нет необходимости, монах. Выздоравливай и тогда падай у моих ног девять раз, согласно нашему обычаю. Ты сильный, храбрый воин. Мне нетрудно поверить, что твой отец был монголом. Это очевидно если не по твоему внешнему виду, то по подвигам, совершенным тобой. - Люди, стоявшие вокруг Кублая и Дзебу, громко выразили свое согласие.

- За то, что я стою перед вами живой, я должен благодарить не только монгольскую кровь, но и тренировку, полученную мною в Ордене, - хрипло проговорил Дзебу.

- Твой Орден интересует меня, - сказал Кублай. - Нам, монголам, нужны более полные ответы относительно жизни, мира, богов, чем могут нам дать наши шаманы.

Дзебу пожал речами:

- Мы, зиндзя, никому не поклоняемся, мой хан.

Пульсирующая боль в разорванных мышцах его левой руки не прекращалась ни на минуту.

- Никаким богам? Какое унылое существование. Не понимаю, как вы можете быть такими отважными воинами, не веря в богов. Самые свирепые бойцы, с которыми нам доводилось встречаться, верили в одного бога, подобно нам, мусульманам и христианам. Но оставим религиозные дискуссии на то время, когда ты будешь лучше себя чувствовать. Сейчас же хочу сказать тебе: я сожалею, что не мог быть до конца справедливым к тебе.

- Сохранив мне жизнь, вы показали достаточную степень справедливости, мой хан. - Слова Кублая вселили в него надежду, что хан благосклонно выслушает его просьбу. Сердце Дзебу забилось быстрее.

- Юкио, - сказал Кублай-хан. - Сколько человек ты потерял, прежде чем Уриангкатай прекратил бой между тобой и людьми Торлука?

Юкио поклонился: