Монах: время драконов

Уважаемый отец!

Хочу предупредить вас, что, по словам людей, Хидейори, наследник главы клана Муратомо, направляется в вашу сторону. Я никогда не интересовалась вашими делами с этими воинствующими кланами, но и не была ненаблюдательной. Таким образом, у меня есть причины думать, что Хидейори может обратиться к вам за помощью.

В настоящее время Такаши занимают господствующее положение, и у вас может возникнуть соблазн показать свою верность им, послав в Хэйан Кё голову Хидейори. Я полагаю, что этот молодой человек будет для вас более ценным живым, чем мертвым.

По мере того как Такаши становятся более могущественными, они становятся и более высокомерными, приобретают больше врагов. Если Хидейори останется в живых, он будет естественным выбором для этих врагов, чтобы сплотиться вокруг него. Кто сейчас спасет Хидейори, будет потом держать в руках ключ от будущего.

Эти предположения предлагаются вам со всей скромностью и благодарностью за то, что вы отправили меня сюда, где я могу наблюдать за великими событиями.

Ваша любящая дочь Танико.

Господин Бокуден хмыкнул. Что нашло на его дочь, если она посчитала возможным для себя давать ему советы в таком рискованном деле? Но в том, что она говорит, есть смысл. Ему только необходимо убедить Такаши в своей верности.

Взяв в руки кисточку, Бокуден начал письмо Согамори.

Высокочтимый Министр Левых!

Муратомо-но Хидейори в моей власти. Как мне с ним поступить? Буду держать его у себя, пока не услышу вашего совета.

Слезы образовали ручейки в белой пудре, покрывающей лицо Акими. «Не очень приятно видеть, как плачет женщина императорского двора», – подумала Танико.

– Я любила Домея, – говорила Акими. – Он был яростным и сильным воином, но также добрым и простым человеком. Я так любила его, что обрекла себя на муки, когда пошла посмотреть на его голову, выставленную на месте казни. Сейчас все, что у меня осталось, это мой Юкио, милый, прелестный мальчик. Боюсь, что его отец обрек сына на смерть.

– Почему? – спросила Танико.

– Домей завещал своей семье кровавую вражду с Такаши. Единственным способом защитить себя Такаши изберут убийство всех его сыновей. А Юкио в их власти.

Танико положила свою руку на руку подруги:

– Чем я могу помочь?

Она понимала, что Акими чувствовала к Домею. Ей всего лишь нужно было сравнить это чувство со своим чувством к Дзебу. На столбе над Рокудзо-го-хара могла красоваться голова Дзебу.

– Если ты позволишь мне говорить о твоем муже.

– Конечно!

«Будь осторожна, – сказала себе Танико. – В этом доме кто угодно может подслушивать, спрятавшись за панелями. Пока я не сказала ничего, что может повредить мне».

– У твоего мужа огромное влияние на Согамори. И я полагаю… Прости, что говорю об этом, но боязнь за жизнь моего сына делает меня храброй. Когда можно пролить чью-то кровь, князь Хоригава будет первым, кто потребует пролить ее.

– Не думаю, что князь Хоригава станет отрицать это, – сухо сказала Танико. – Он будет говорить о необходимости усилить власть императора и защитить правительство от предательских фракций.

Акими склонила голову:

– Конечно. Только мой сын не представляет угрозы императору и не думает об измене. Он ребенок. Его единственными занятиями являются наблюдения за дикими птицами на горе Хигаши и игра на флейте. Его игра очень приятна для слуха… – Она зарыдала. Танико почувствовала, как слезы заполняют ее собственные глаза, грозя вылиться наружу. Она сжала руку Акими обеими ладонями:

– Я не могу повлиять на своего мужа, дорогая Акими-сан. Но сделаю все, что смогу.

Акими взглянула на нее. Слезы испортили ее накрашенное лицо.

– Поверь мне, Танико-сан. Я сделаю все, все что угодно, чтобы спасти жизнь моего сына.