Монахи истории. Маленькие боги (Мелкие боги)

Это было не справедливо. Было очень жарко. Теперь он замерзал. Брута открыл глаза. Звезды пустыни, бриллиантово-белые, смотрели на него. Его язык, казалось, заполнял рот. Вот оно… Вода. Он перевернулся. Были голоса в его голове, а теперь были голоса вне его головы. Они были нечеткими, но несомненно были, разносясь тихим эхом по залитому лунным светом песку. Брута с болью сполз к подножию дюны. Там был холмик. В действительности, там было несколько холмиков. Приглушенный голос доносился из под одного из них. Он подполз ближе. В холмике была нора. Где то глубоко под землей кто-то ругался. Слов было не разобрать, так как они раскатывались эхом вперед и назад по тоннелю, но общий эффект спутать было не возможно. Брута повалился вниз и смотрел. Через несколько минут в зеве норы наметилось движение и возник Ом, покрытый тем, что, если бы это была не пустыня, Брута назвал бы грязью. — А, это ты, сказала черепаха. — Оторви кусок робы и дай сюда. Брута повиновался, словно во сне. — Обвяжи вот здесь, сказал Ом, это не пикник, скажу я тебе. Он взял тряпку в челюсти, осторожно развернулся и пропал в норе. Через пару минут он вернулся , по-прежнему таща тряпку. Она была пропитана жидкостью. Брута позволил жидкости капать в рот. У нее был вкус грязи, и песка, и дешевой коричневой краски, и немного черепахи, но он мог бы выпить галлон такой воды. Он бы плавал в луже такой воды. Он оторвал еще лоскут, чтобы Ом отнес вниз. Когда Ом снова появился, Брута стоял на коленях около Ворбиса. — Шестнадцать футов вниз! Шестнадцать проклятых футов! — кричал Ом. — Не трать на него! Он что, еще не подох?

— У него жар. — Не трать на него свою жалость!

— Я по-прежнему беру его с собой в Омнию. — Ты думаешь, мы туда попадем? Без еды? Без воды?

— Но ты нашел воду. Воду в пустыне. — Ничего чудесного в этом нет, сказал Ом. — На побережье бывает сезон дождей. Паводки. Увлажняются русла рек. Получается водоносный слой, добавил он. — Для меня звучит, как чудо, прокаркал Брута. — То, что ты можешь это объяснить, еще не значит, что это не чудо. — Ну, еды-то уж здесь нет, поверь мне, сказал Ом. — Есть нечего. Ничего в море, если мы снова сможем найти море. Я знаю пустыни. Скалистые гребни, которые надо обходить. Все уводит тебя с дороги. Дюны, движущиеся по ночам… львы… другие вещи… …боги . — Что же ты тогда предлагаешь? — сказал Брута. — Ты сказал, что лучше быть живым, чем мертвым. Ты хочешь вернуться назад в Эфебу? Ты думаешь, мы будем там популярны?

Ом молчал. Брута кивнул. — Тогда принеси еще воды.

* * *

Было удобнее идти по ночам, с Ворбисом на плече и Омом под мышкой. В это время года… сияние в небе там — это Аврора Кореалис, Сияние над Пупом, где магическое поле Дискворлда постоянно разряжается о пики Cori Celesti, центральной горы. В это время года солнце встает над пустыней в Эфебе и над морем в Омнии, потому с сиянием по левую руку и закатом позади… — Ты когда-нибудь бывал на Сori Celesti? — сказал Брута. Ом, задремавший на холоде, проснулся с появлением звезд. — А?

— Там, где живут боги. — Ха! Сказал бы я тебе, мрачно сказал Ом. — Что?

— Они считают себя задрипанной элитой!

— Так ты там не жил?

— Нет. Надо быть богом грома, или еще чего-нибудь. Нужно иметь целую кучу почитателей, чтобы жить на Холме Шишек. Надо быть антропоморфной персонификацией, как они. — Не просто Великим Богом, да?

Ну, здесь пустыня. И Брута умрет. — Могу и рассказать, пробормотал Ом. — Не кажется, что мы выживем… Смотри, каждый бог для кого-то — Великий Бог. Я никогда не хотел быть столь велик. Пригоршня племен, город или пара. Разве это слишком много?

— В империи два миллиона людей, сказал Брута. — Да. Фантастически хорошо, правда? Начать всего-то с пастуха, слышащего голоса в голове, и кончить двумя миллионами людей. — Но ты никогда не делал ничего для них, сказал Брута. — Например?

— Ну… велел бы им не убивать друг друга, или что-нибудь в этом роде… — Никогда об этом не задумывался. Почему я должен им это говорить?

Брута искал чего-нибудь, что затронуло бы божескую психологию. — Ну, если бы люди не убивали друг друга, то у тебя было бы больше верующих, предположил он. — В этом есть смысл, заключил Ом. — Интересный смысл. Подлый. Брута продолжал шагать молча. На дюнах искрился иней. — Ты когда-нибудь слышал об Этике?

— Это где-нибудь в Ховондаладе, да?

— Эфебцы ею очень интересуются. — Возможно, думают захватить. — Кажется, они очень много об этом рассуждают. — Может, долговременная стратегия?

— Вообще-то, я не думаю, что это — место. Это скорее связано с тем, как живут люди. — Что, валяясь целый день, пока рабы справляют всю настоящую работу? Поверь мне, где бы ты не увидел компанию слоняющихся разгильдяев, рассуждающих об истине и красоте и лучшем способе атаки Этики, можешь прозакладывать свои сандалии, это все потому, что дюжины других несчастных занимаются настоящим делом, в то время как эти сволочи живут, как…