Монахи. О выборе и о свободе

Мне тоже довелось пройти через подобное искушение. Молитвами и наставлениями батюшки Иоанна благополучно, слава Богу. Все, чем я увлекался до пострига, помогало приобщиться пусть к душевному, но все же богатому, разнообразному опыту человеческого бытия. Культура – это проявление опыта душевного, но часто граничащее с духовным. Апостол Павел говорил, что «.невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы.» (Рим. 1: 20). Рассматривание этих творений и позволяло мне развиваться как человеку, улавливать, видеть искру Божию во многих произведениях искусства. Даже в тех, где о Боге и не говорилось: пейзажах, натюрмортах, портретах обычных людей, в классической светской музыке, в произведениях советской литературы (В. Г. Распутин – самый яркий пример). Если бы я все это отторгнул, очень много потерял бы и как монах, и как архиерей в будущем.

Когда Святейший Патриарх Алексий рукоположил меня во епископы и благословил совершать архиерейское служение на Камчатке, опыт мирской жизни помог мне найти общий язык с самыми разными людьми: и врачами, и писателями, и психологами. А увлечение кибернетикой помогает работать с компьютером. Вот IPad недавно освоил, он постоянно со мной. Свой блог в Интернете уже не первый год веду.

Ничего из того, что Господь дал мне пройти в моей мирской жизни, не было лишним. Все так или иначе понадобилось.

В монастыре начало приходить понимание – тоже не сразу, постепенно, – чтоесть Бог, как Он Себя проявляет. И что свои впечатления, движения своей души и воображения не следует отождествлять с действием Божьей благодати. Так часто бывает, к великому сожалению.

Вот только один пример. Вскоре после пострига владыка возложил на меня послушание благочинного – того, кто наблюдает за исполнением внутреннего и богослужебного распорядка. Призывающая благодать ощущалась в то время довольно явственно, сопровождалась глубокими и сильными переживаниями. По неопытности их легко было принять за благодатное состояние, свойственное старцам. Что и произошло. Ко мне обратился один из трудников, в прошлом десантник, капитан десантных войск. У него, как затем выяснилось, был очень серьезный конфликт с супругой, и он ушел из семьи. Оказался в монастыре, начал работать и решил, от досады на жену, остаться у нас.

Присмотрелся к монашеской жизни, вернее к ее внешней стороне, а затем пришел и говорит: «Знаете, отче, я увидел в вас истинного монаха. Прошу, возьмите на себя руководство моей духовной жизнью. Я буду готовиться к постригу». Естественно, у меня же сразу созрело решение им духовно руководить. Ведь читал же святителя Игнатия! И Феофана Затворника! И знаю много, и сам монах!

И что в итоге? Даю ему молитвенное правило – не выполняет. Благословляю каждый день посещать богослужение – не приходит, а если приходит, долго не выдерживает, потому что простоять два часа для него – испытание выше сил. Запрещаю выходить за пределы монастыря – выходит тут же. В отчаянии пишу письмо обо всем этом батюшке Иоанну и получаю от него ответ: «Он еще христианином не стал, а ты из него монаха хочешь сделать! И не следует носить своих чад на руках – надорвешься».

Вот и указал старец на мои ошибки. Во-первых, не должно заниматься духовным руководством тому, кто сам не имеет достаточного опыта духовной жизни. Во-вторых, нельзя на людей возлагать бремена неудобоносимые. И, наконец, следовало понять сразу, что груз иноческой жизни этот человек понести не сможет никогда, ибо пришел в обитель не по призыву Господа, а потому, что с женой поругался.

В монастырь приходят, чтобы монахами – стать

На всех этапах иноческой жизни, а особенно на начальном, внутреннее устроение в обители исключительно важно. В монастырь человек приходит не готовым монахом. В монастырь человек приходит, чтобы монахом стать. Потому старшие, более опытные братья должны помочь ему правильно определить меру молитвы, послушания, иноческого подвига – правильно расставить приоритеты.

Нельзя новоначальному долго пребывать в уединении и молитве. Опытный духовник никогда не даст ему сложных аскетических упражнений, связанных с глубоким внутренним деланием. Потому что на первых этапах иноческого пути главное не в этом, а в том, чтобы избавиться ему от мирских оков, из мира принесенных.

Главная из них – это «я», самость, гордыня. Ей – главное внимание, против нее – основная борьба. Если об этом не позаботиться, никакое иноческое делание, никакие аскетические подвиги не принесут пользы. Только вред. «Смирение должно лежать в основе всех иноческих упражнений» – это слова святителя Игнатия (Брянчанинова). Потому что даже такие первостепенные христианские добродетели, как покаяние, молитва, чтение Священного Писания, изучение святых отцов без смирения ведут не к спасению, а к погибели.